Компания ровесниц очень нравилась Бенедикте. Не все были ее близкими друзьями, но со всеми можно было весело провести время. Самой красивой из них была Горация, дочь Горация Цинны. Она всегда ходила в роскошных желтых одеждах, на нее всегда приятно было смотреть. Самой умной была Афрания, дочь второго дуумвира. Ее рассудительности позавидовал бы и сенатор. Самой практичной и при этом саркастичной была Афрания Проспера – ей с детства пришлось самой зарабатывать на жизнь, поэтому она умела многое, чего не умели остальные, и к тому же играла в театре. Самой внезапной была Октавия, дочь Ларции и полная ее противоположность – казалось, все те невероятные выходки, которые она проделывает, нужны ей для того, чтобы насолить матери. И наконец, самой лучшей подругой Бенедикты была Сальвия из семьи виноделов.




Золотая молодежь

Поэтическое соревнование
Однажды вечером галло-римская молодежь решила развлечься. Тон задавали, как всегда, Октавия и Горация – они посреди форума вызывали на состязание всякого, кто захочет посоревноваться в поэтическом умении. Поскольку Бертрам последнее время ходил вместе с Бенедиктой, он сразу оказался одним из участников. В качестве второго поймали шедшего мимо дядюшку Феликса и еще какого-то достойного гражданина. Объяснили правила – надо сочинять стихи на ходу, и чьи больше понравятся девицам, тот и выиграет. Тему стихов объявили – доблесть, Бенедикта задала ритм гекзаметра (у части присутствующих резко заломило зубы) – и соревнование началось. Первым выбыл достойный гражданин, поскольку не смог связать двух слов в заданном ритме. Храбро держался дядюшка – у него-то язык всегда был хорошо подвешен. Последним доверили говорить Бертраму, который решил воспеть доблесть не воинскую, а своей невесты. Высокий суд умилился и единогласно присудил победу молодому жениху. Дядюшка только ухмыльнулся и неопределенно высказался, что за хорошие успехи в стихосложении и ораторстве можно и римское гражданство давать. Горация поймала Феликса на слове – ты обещал, мы услышали, вспомни об этом завтра.


Бертрам-победитель


Бертрам рассказывает матери о победе в конкурсе

Кто бы знал, что этот невинный диалог после станет таким объектом пересудов – мол, римское гражданство раздают кому попало направо и налево совершенно ни за что...

Споры о Риме
На Форуме объявили ошеломляющую новость – император Константин перенес столицу из Рима в город Византий на Востоке.
Срочно требовалось поговорить с кем-то знающим. На постоялый двор недавно заехали новые италики, и Бенедикта отправилась к будущим свекрам, чтобы спросить об этом кого-то из постояльцев. Кем-то оказался италик Маний Фуск, человек, по-видимому, книжный и образованный, который за миской горячей похлебки объяснил собравшимся, что, во-первых, столица тяготеет к торговым путям и скоплению народа, а на Востоке людей гораздо больше, чем на Западе, и Византий действительно стоит на выгодном пересечении торговых путей. А во-вторых, это не первый раз, когда император – официально или неофициально – уезжает из Рима и обосновывается где-то еще. Например, тот же Диоклетиан жил не в Риме, а в Спалатуме аж в Иллирии, кто-то предпочитает Медиолан, и так далее. По лицу италика было видно, что это не конец света, а какая-то понятная, нестрашная вещь, и Бенедикта успокоилась.


Маний Ациллий Фуск и управительница постоялого двора Томирия

Пораженные горожане пошли обсуждать невероятное известие в таверну. Вино в таверне разбавляли сверх меры, но в такой момент было не до этого. Бертрам пошел с Бенедиктой и сел вместе с остальными девицами за стол - Бенедикта осторжно осмотрелась и удостоверилась, что вокруг нет тех, кто мог бы устроить скандал из-за того, что за столом с гражданами сидит негражданин, хотя некоторые граждане стоят.



И здесь Бенедикта еще раз явственно увидела, что не так уж их компания и едина в своих взглядах на мир. Некоторые – например, Горация, Октавия или Клавдия – считали, что настоящая жизнь возможна только в Риме, а здесь так, временное прозябание, которое хотелось бы скорее закончить. Бенедикта видела, что так начинают говорить все, кто хоть раз там побывал. Медом им там, что ли, намазано?.. Впрочем, кто не бывал, тоже порой так думал – например, младшая сестра, Бенедикта Секунда. Впрочем, она порой очень скучная и сидит дома, наливает гостям вино и исполняет приказы матери. Бенедикта Прима уже считала себя немножко гостьей в родительском доме, а значит, не обязанной все это делать, но вот младшей, похоже, все эти заботы даже нравятся.



Другие – например, Сальвия – полностью разделяла ее собственные взгляды на то, что Кастра Регина – прекрасное место, в котором им жить и которое можно сделать еще лучше, а весь этот Рим – сплошные пустые мечтания, и если не нашел себя здесь – уж там-то нечего делать. Хороший человек везде хороший, а здесь тоже хватает культуры и развлечений, и кто их тут найти не может, тому и Рим не подмога.

А главное, что осознала Бенедикта после разговора с Фуском – что теперь Рим – такая же провинция, как и Кастра Регина, а вовсе не столица. А раз так, значит, большой разницы между Римом и Кастрой Региной нет. Куда теперь будут рваться любители Рима – в новую столицу Византий, ныне Константинополь, или в новую провинцию Рим?


Разговор о будущем
Как-то вечером незадолго до свадьбы Бенедикту провожал домой Бертрам. Чем ближе к свадьбе, тем больше тревог было у девушки, и она попросила жениха о серьезном разговоре. Чем дальше, тем больше она чувствовала, что их любовь, зародившаяся о поэзии и философии, со стороны Бертрама никак не изменилась – а в текущем виде она никак не соотносилась с другими вещами окружающего мира, как то деньги, статус, положение – словом, всем тем, что нужно всякой семье. Они завернули в базилику – сейчас пустую и темную, пожалуй, единственное место в городе, где их никто не потревожит и не подслушает.
- Послушай, Бертрам. Скоро наша свадьба, и я немного волнуюсь. Известно ведь, что, выходя замуж, женщина будет иметь дело в первую очередь со свекровью, а не с мужем. Как твоя мать отнесется ко мне? Вдруг она решит переодеть меня в варварское?
- Нет, что ты. Матушка очень тебя любит, а главное – она тянется к культуре. Это же она уговорила отца отдать меня в школу. Она очень мной гордится и заметно изменила свои привычки за эти годы, разница огромна.
- Хорошо. Но я хочу быть уверена в будущем относительно нас с тобой. Скажи, что ты думаешь делать, когда мы закончим школу?
- Я хотел бы продолжать изучать философию и читать стихи.
- Я понимаю. Я тоже хочу так сама и вижу, что лучше бы тебе заниматься именно этим. В конце концов, потому мы с тобой и полюбили друг друга. Но за это не дают денег. На что мы будем жить? Я вижу, как сейчас моя мать бьется, добывая каждый сестерций, и я бы так не хотела. Как я понимаю, дела постоялого двора твоей отец передаст твоему кузену Оттару? То-то он бегает по хозяйству с утра до ночи.
- Да. Я мог бы этим заниматься, но я бы не хотел, если есть хоть какой-то другой вариант.
- Может быть, ты пойдешь в муниципалитет? Ты грамотен, быстро думаешь и хорошо говоришь, там такие нужны. А со временем станешь чиновником, а чтобы стать чиновником – тебе дадут гражданство. И уважение, и работать руками не надо, и умения свои применишь?
- Да, в целом, пойти в чиновники – вполне вероятно. Хотя непонятно, где тогда находить время на философию...
- Ну а где еще ты сможешь применить себя и при этом зарабатывать деньги для семьи? Ведь будут дети, их надо кормить, одевать, чтобы они были не хуже всех, учить опять же...
- Знаешь, я думал пойти в театр. Там как раз нужно все то, что я умею. Только маменька, наверно, не одобрит... Что ты об этом думаешь?
- Ну, в целом, театр – это неплохо. Это важная часть римской культуры, а мы уже видели, как ты победил в поэтическом соревновании – значит, и в театре у тебя получится. Правда, о гражданстве придется думать отдельно. Будь моя воля, я бы давала его тем, кто подтвердил свое знание римской культуры, прав был дядя...
- Уф! Я боялся, что ты будешь против.

Бертрам от этого разговора заметно сник. Бенедикте стало его жаль, и она попыталась исправить положение:
- А о чем ты мечтаешь? Что бы ты хотел сделать самого важного в жизни?
- Я бы хотел поехать в Александрию. Там очень много книг, куда больше, чем в Кастра Регине, и изучать их можно годами.
- Кстати да! Вот в Рим я не очень хочу – ну то есть было бы интересно, но не обязательно. А в Александрию – как же я раньше не подумала!
- Может, когда-нибудь мы накопим и сможем туда поехать на какое-то время...

Тут Бенедикта поняла, что пора изложить Бертраму план, который недавно родился у нее в голове даже без подачи дядюшки-законника:
- А еще у меня есть способ, как сделать так, чтобы в твоей и нашей семье появилось больше денег. Конечно, это сложная история, которая много от кого зависит, но поговори об этом с отцом. Вот смотри. Предприятием может владеть только гражданин, так? Когда мы поженимся, я окажусь единственной гражданкой в семье - до тех пор, пока гражданство не дадут Бальво, но это еще неизвестно когда будет. Тогда, если Бальво захочет и найдет денег, а Афраний почему-то согласится – Бальво сможет выкупить постоялый двор на мое имя. Все продолжится по-прежнему, только деньги будут оставаться в семье целиком, а не половиной. Тогда и у нас смогут появиться свободные деньги – чтобы, например, съездить в Александрию не на старости, а как-то пораньше.
- У отца, скорее всего, не найдется столько свободных денег разом, чтобы выкупить постоялый двор...
- Но вы же готы, у вас взаимовыручка! Всем же от этого будет выгоднее. Плюс это быстро окупится, и Бальво сможет вскоре расплатиться с долгами.
- Да, это хорошая мысль, я передам отцу.

Когда пара проходила через форум к дому Горациев, стоявшему прямо за статуей Октавиана Августа, на трибуне стоял нетрезвый Фуск и читал «Бурю» Овидия. На площади ему сочувственно внимали два алемана.

Дома Бенедикта на всякий случай предупредила дядюшку-дуумвира:
- В таверне говорят, что ты раздаешь гражданство ни за что. Это так переврали твои слова после поэтического соревнования.
- Ты думаешь, что я не знаю, за что дают гражданство, или как мне отвечать на такие вопросы?
- Я не думаю. Я просто предупреждаю, чтобы ты знал, что их могут задать.
Комментарии: 10