Итак, дед тоже не сказал мне ничего нового. Судя по письму, он ничего не знает. Но тогда вопрос – что он сделает, если я найду доказательства? А что, если даже доказательства НЕ заставят его изменить решение? И мне надо будет отправляться на смерть? Смогу ли я вместо этого уйти из семьи? И если уйду, чего я буду стоить? И… долго ли проживу? Я буду так компрометировать семью своей проявленной непокорностью, что с отца станется подослать убийц. А если всё равно умирать, то не лучше ли умереть на мягкой постели под сенью герба? Да и все рады носить славную фамилию, когда это сулит выгоды, но ведь эта слава добыта пролитой кровью? Это так… но младшие в роду проливали кровь, потому что были уверены, что старшие решили ПРАВИЛЬНО, другого пути нет, а их смерть послужить укреплению силы и славы рода. А моя – послужит? Решать правильно – в этом и состоит бремя власти. Точно ли они не ошибаются? Как мне лучше умереть? И – надо ли? А если жить - представляю молодую волшебницу с дипломом Дурмстранга, работающую в аптеке или няней… «А чего ты хочешь сама, Гордана? Кто ты? Чего ты стоишь – без семьи, без фамилии?».
Самое интересное в письме – это «властного мужчину». И это говорит дед – сам мужчина! Пока я не зарылась в книги, Ягайло интересовал меня. Несмотря на возраст, он ярче, харизматичнее Слободана. Я часто думала, что мне сделать, чтоб понравиться ему? Меня учили очаровывать мужчин в бальной зале, за фортепиано, на приеме… но что будет, когда я войду в спальню. Что и как мы будем делать ТАМ? И что нужно делать мне, чтоб он был… очарован? И понравится ли… мне?
Ну что ж, со Збигневом я уже поговорила, осталась Дагмара.
Будущая «дочь» относится к помолвке с иронией и, конечно, не рассказывает об отце ничего подозрительного. На просьбу дать совет о своих плохих отношениях с мужем (я знаю, что она замужем) и о том, как такого избежать - тоже ничего дельного: «Я холодна с ним, потому что мой муж – козел!». Представляю, если я скажу это Ягайло – ультимному магу с тяжелым характером…
До занятий у Шофранки Истру осталось 5 минут. Прошу ее – с трудом вклинившись в поток посетителей - уделить мне время, и выкладываю всё о помолвке и об Ольшанских. Порывистая Шофранка – первый из взрослых, кого история хотя бы взволновала:
- Для начала я могу выяснить, что знает об этом Ольшанский – не то, что он сказал Вам, а что думает на самом деле.
Мы стоим на балконе. Внизу проходит Бланка.
- Гордана!
- НЕТ!!! – рычу я. Я не могу прервать эту важную беседу!
Занятие начинается. Рядом со мной Леони Хайнрих. И между делом она сообщает мне, что на Иконе… убили декана! Так вот что хотела сказать Бланка?!? Тетя… Ружена... ее больше НЕТ? КАК?!?! И что делать? Бежать на Ветвь? Нет… она бы не одобрила действий, продиктованных эмоциями. Нужно продолжать учиться. И я остаюсь.
Мы делимся на пары, чтобы практиковать «империо». Моя пара Леони внезапно отказывается упражняться, сложив руки так чтоб защититься от заклятия.
- Давай сначала я!
- Нет, давай, как решили!
- Почему ты?
- Такой порядок!
- Нет!
- Давай уже начнем!
- Нет!
- Если мы не станем сейчас работать вместе, мы просто не сможем упражняться, потому что другие пары ради нас не разобьют!
- Ну и что!
Как глупо. Но я должна ее уговорить!
… и вдруг сбоку подходит Вац Яворский.
- Принеси мне воды!
Забываю про Леони и несу ему воду. Почему-то мне очень хочется это сделать.
- Встань на колени и подай!
Встаю. Это же так здорово.
- Потому что могу!!! – внезапно говорит Вац.
О чем это он?
После урока я добираюсь до ветви. А там… убиты Стефан и Заря Ольшанские! Из рассказов выясняется, что Стефаном овладел эфириал, и это он, Стефан убил (!) Ружену, затем во время ритуала убили его как слишком сильную тварь, а Заря попросила убить ее вместе с ним.
- Там всё сложно, - рассказывает кому-то печальный Ворона, - но она была его жена… «Я не могу без него жить»…
Зашибись. Ну, Стефан. Ну, Заря. Дворянская честь – не, не слышал.
Интересно, что бы сделал Ягайло, если бы об этом узнал?
Ужин. Мы садимся семьей – я, дети тети Ружены и Река. Обсуждаем – как странно! – куда везти ТЕЛО.
- Здесь Гордана – представитель семьи Лазаревич, пусть она решает…
Решаем, что похороны пройдут в замке Суботице. Ситуацию, что формально у Ружены фамилия Крам, обходим молчанием. И тут Бланка говорит, что она тоже хочет стать Лазаревич.
- Отец задолжал банку «Ван дер Верф и сыновья» И продал меня коллекторам. Я должна была выполнить три желания. Меня всем Конем останавливали, чтоб я не пошла, защищали. И теперь я не хочу носить фамилию этого работорговца и жить с ним…
Ооо, господин Крам… вот такое у вас «светлое будущее»? Никакой, блин, разницы.
Пишу второе письмо в Суботице. Упоминаю про эфириала, более настоятельно прошу обдумать помолвку. Настойчиво прошу принять в семью Бланку Крам. Я чувствую, что письмо чуть менее почтительно, чем принято; но раз они так любят употреблять слово «семья», пришло время – на примере Бланки – доказать это делом.
После ужина Река просит людей, оставшихся в гостиной Иконы, подготовить всё к панихиде. Среди нас – Станка. Она пришла позже, сесть ей некуда, она просит Пшемека Мнишека уступить ей кресло. Тот не соглашается; спор грозит перейти в безобразный скандал. С одной стороны, мне хочется вмешаться – нарушается этикет по отношению к женщине. А с другой стороны, НЕ хочется: или этикет, или красный галстук! Одно из двух – или дама, или «товарищ»! Наконец, перепалку прерывает принц; он оказался для Пшемека более убедителен.
Встречаю Янку Яворскую.
- Скажите, кроме Зари Ольшанской, кто-нибудь у вас на факультете умеет делать легилименцию? У меня пропала способность петь, я хочу понять, почему.
Вот что-что, а легилименцию у нас на курсе умеют делать все, а не только… умела… Заря Ольшанская. Это мы умеем... спасибо научившей нас мистрис Лазаревич… МЕРЛИН, ДА ПОЧЕМУ ЖЕ ОНИ ВСЕ МЕРТВЫ!!!
Делаем легилименцию. Получается у меня плохо, но потом она обнаруживает – кто-то, с внешностью ее брата, сделал ей круцио. Подробно устанавливаем время, когда это случилось.
- Перед ужином, после того как мы вернулись с церемонии ухода Золотых в Камень.
- Кстати, а кто ушел в Камень?
- Василика Лазаревич.
БОММММ…
Иду к себе на Ветвь. И внезапно обнаруживаю пустоту в рукаве – там, где всегда была палочка. Одна из трех палочек, передающихся в роду Лазаревичей уже более 800 лет, на которых сделаны зарубки в честь каждого поколения владевших ею волшебников. Мое было 42-м. А теперь рукав пуст.
Я иду в темноте. У меня нет тети, нет декана. Нет недавно обретенной после потери и вновь потерянной сестры-близнеца, с которой у меня симпатическая связь. Нет заклятого врага, семь лет портившего мне жизнь, с которым я так свыклась, что теперь мне ее уже не хватает. Нет недавно обретенного врага, о котором я думала всю последнюю неделю, сцепившись с ним в виртуальной схватке за место главы рода Ольшанских. Нет даже палочки… вокруг пустой, темный мир.***
К счастью, хотя бы палочка находится в гостиной Иконы. А всех остальных не вернуть, и пора идти на панихиду по Ружене. Мы становимся в круг, в центре – свечи и цепь. Каждый говорит то, что считает нужным. Лучше всего получается у мэтра Ольшанского; по крайней мере, только у него голос не дрожит:
- Ружена - есть Свет! Наш долг не дать этому свету угаснуть! В каждом из нас остались искры, которые она заронила в наши души. Раздуйте из них пламя, озарите мир ее светом, несите его в мир! Не дайте ее делу закончиться вместе с ней!
- Она была лучшей мамой на свете… - Бланка.
- Иногда казалось, что она слишком строга, что ее слова обидны. Но это было для того, чтоб преподать на нужные уроки. И теперь, когда ее нет, мы должны задавать себе ее вопросы сами и не подвести ее, – я.
Почему мы всегда понимаем такие вещи только после смерти…
Церемония закончилась. Мы с Бланкой плачем на плече друг у друга, потом она уходит. Я продолжаю плакать; больше ко мне не подходит никто, хотя я потеряла тетю. Икона… Один лишь принц, видя заплаканное лицо, молча протягивает мне платок.
В коридоре встречаю мэтра Ольшанского.
- Напиши Ягайло о смерти племянников. Тебе нужно поддерживать с ним хорошие отношения. Теперь соперника в лице Стефана у тебя нет, а Ягайло ты, наоборот, нужна – ему нужен наследник рода.
О Мерлин!
- Но почему… Вы не напишете сами? – дрожащим голосом.
- Я с ним не общаюсь.
А ведь действительно… Кроме самого Ягайло, из носителей фамилии Ольшанских не осталось никого. Вот теперь я для Ягайло – бриллиант, который надо оберегать. От ЛЮБЫХ угроз, в том числе и планарных.
Пишу в Ольшаны и второе письмо в Суботице – с извинениями и готовностью принять волю старших. Теперь можно. Ольшанским нужен наследник. Я не умру.

А теперь вновь пора на факультатив к мистрис Истру. Помочь ей пришел Виктор Вишневецкий, потерявший вчера сына.
- Я делаю «круциатус» спокойно, как солдат. Виктор более агрессивен. Виктор, покажи. Мне это нужно, я на тебя не сержусь, я прошу твоей помощи.
Шофранка стоит, опустив палочку. Виктор преодолевает краткое замешательство и делает характерный жест. Шофранка с криком валится на пол.
Мы делимся на пары. Со мной – Мирча Яворский. Я понимаю, что сейчас где-то за стеной будет плохо Янке… Братья Яворские, наверное, понимают тоже. Но делают.
Первая попытка. Неудачно. Вторая. Мимо. Ему не больно.
- Не смотри на меня так, не строй мне глазки, - Мирча.
- Не отвлекай ее! – Шофранка.
- Я нарочно. Как еще бороться с Иконой, как не выводя ее из равновесия?
Рядом так же плохо получается у Илты Нова. Да, трудно мучить людей.
- Не кокетничайте с ним, - медленно растолковывает мне Виктор. – Вспомните что-нибудь, что порождает в вас боль и ярость, и бросьте в него.
- Подумай, что твои старшие просто продали тебя, просто расплатились тобой за что-то. Ты никто, ты вещь, как все девушки знатных фамилий, - подсказывает сбоку Шофранка.
Хочет обидеть. Хочет вызвать гнев. Нет, мистрис, поздно. Вы не открыли ничего нового; девушки знатных фамилий часто говорят себе это сами…
Я представляю себе нашу свадьбу с Ягайло Ольшанским. Под руку с женихом я иду вперед, к алтарю, сквозь толпу разряженных гостей. Только на месте алтаря – могила, а на белом платье с каждым шагом появляются новые пятна крови. И все эти гости с улыбками на лицах знают, куда я иду, и считают, что так и надо, там мне и место…
- КРУЦИО!!!
Из-за стены боли, злости, обжигающей ярости – крик. И потом – сквозь зубы, но одобрительно – голос Мирчи Яворского:
- Вот щас - получилось!

И тут меня вновь находит посыльный с письмом.

«Гордана,
Мы приняли решение расторгнуть помолвку. Авторитет рода Ольшанских безмерно подорван произошедшими событиями. Я уже сообщил Ягайло Ольшанскому о своем решении. Я думаю, что мы найдем более подходящие кандидатуры для Вашего будущего. Сосредоточьтесь на учебе.
Слободан Лазаревич.
PS. Подумайте о том, где хотите провести летние каникулы. Постараюсь учесть Ваши пожелания.
PPS. Впредь будьте аккуратнее в высказывании своих мыслей в отношении старших. Семья – это главное».

Ни извинений – искренних. Ни признания, что неправы. Понимая это, пытаются откупиться каникулами. Да и дело не в том, что Ягайло оказался виноват, а я права в своих подозрениях, а лишь в том, что дело предано огласке, что АВТОРИТЕТ ПОДОРВАН. Они не решили меня спасти; просто сделка теперь становится невыгодной. Не было бы шума – не было бы и смысла меня вытаскивать.
И свадьбы не будет. И меня опять ни о чем не спросили. Даже о… Ягайло. И о моей просьбе про Бланку в письме тоже ни слова.
Семья – это главное? С вашего позволения, теперь я это обдумаю…
Выхожу в коридор. Там странное зрелище: мэтры Хаккинен и Лихтгештальт, мистрис Лидергорн и еще кто-то носятся по коридорам, веселые по самое не могу, как будто под действием «Сладкой жизни». Ясно, что происходит что-то магическое, но ввязываться не хочется – разберутся сами.
Спрашивают меня, не теряла ли я магию.
- Нет.
Всего лишь сестру.
Потом мне рассказывают, что те, кому они ее вернули, якобы заключили контракт с эфириалом. Мне повезло.
Очень хочется спать, но неожиданно в гостиную Иконы приходит ее новый декан, мэтр Хаккинен.
- Вы что думаете, я занимался этим просто так? Думаете, мистрис оставила Икону на полного идиота? Не обратили внимание, что нас 4 – четыре стихии, что среди нас человек, стоящий перед смертью и после смерти – я и мэтр Лихтгештальт? Мне жаль, что вы могли так подумать!
Ну что вы, мэтр, мы совсем так не подумали. Вы не полный идиот… а вполне себе стройный.
Мэтр на взводе; его жаль. Но видно, что даже если кто-то сказал ему что-то неприятное, он не смолчал, а пришел к нам. Он не хочет оставлять недомолвок. Он, как и мы, еще в начале своего пути – пути Наставника; но мне кажется, у него получится.
Ну что ж, пора спать. Ведь мэтр Войнович сказал что завтра, возможно, будет зарядка.
______________________________________________________________________
* Для игры в школу со строгой дисциплиной часы в точках, где об опозданиях может возникнуть спор, принципиальны!
** и что сейчас будет бездарно протрачен взаперти час игрового времени.
*** «Ничего, ну ничего вы не упустили, начав губить Харлоу Шарпа!» (с)

Для желающих волшебного фрейдизму с другого угла зрения - отчет сестры: http://sagraedo.livejournal.com/425014.html