Неминуемая Предыстория.
Был Окасти парнем скромным, очень он любил порядок, чтобы было всё как надо, люди счастливы и сыты.
И жену нашёл Окасти подходящую по духу, всё часами занималась, шестерёнки протирала.
Жили счастливо и долго, вещи на местах стояли, не было в грязи посуды, вёдра сразу выносили.
А король любил Окасти, он ценил его как друга, в молодости они вместе долго рьяно приключались.
И сказал король Окасти: "Очень нужен, друг, мне канцлер", и ответствовал Окасти: "Если нужен - значит, буду".
Много важного порядка сразу же навёл Окасти, наступило всюду счастье, грязной никакой посуды, вёдра сразу выносили.
Постарел потом Окасти, сердцем прихворнул немного, лёг он вечером в постельку, свечку потушил и умер.
Но жена не зря ночами всё часы перебирала, вспомнила свои пенаты, сердце канцлеру свинтила.
Вновь проснулся утром канцлер, не заметив даже смерти, тапочки надел как надо и пошёл страною править.
Только вот жене перечить он не мог с того момента, всё, что скажет ему Сеа, всё бесприкословно делал.
Впрочем, не заметил канцлер этой перемены вовсе, он жену любил до боли, он и раньше её слушал.
Потому что если любишь, нету выхода другого: приноси ей чай в постельку, шестерёнки покупай.
Конец Неминуемой Предыстории.

Неминуемая История.

Как-то вечером Окасти ел яичницу с супругой; позже джинчику распили, благостно им очень стало.
Но суровая судьбина не пустила их в постельку, тапочки при ней поставить, свечечку задуть как надо.
Люди в дверцу постучали, много говорят плохого: мост, скотина, не развёлся, в море крики и крушенье.
"Выслать, - говорит Окасти - им немедленно баркасы! Всех спасти, сюда доставить, просушить и чаю выдать".
"Нету, - говорят - баркасов, нету лодок, нет каноэ. Не имеем даже порта, а зачем маяк - не знаем".
Повелел тогда Окасти птичку выслать к потерпевшим, мол, терпите, будет помощь. Нынче утром порт заложим,
флот построим, всем поможем. Может быть, не сразу утром, но к обеду - это точно.
"Драгоценный мой любимый, - произносит тихо Сеа - ты с мостом бы разобрался, а то страшный непорядок".
Не привык наш добрый канцлер игнорировать супругу, встал, пошёл к мосту, схватился, потянул - безрезультатно.
Он схватил тогда покрепче мост, что Сеа неугоден, потянул его сильнее, поднатужился и крякнул.
Только зря старался канцлер, старость ведь - она не радость. Ничего опять не вышло, только спину прихватило.
Обняла его супруга, тихо что-то прошептала, шестерёнки подкрутила, маслом смазала, где надо.
Только спину отпустило - новая напасть случилась: государь Алькор отважный, вдруг презрев седую старость,
меч схватил, коня заправил - и в дорогу, приключаться. Супротив людских законов, в ночь, без запасной пижамы.
Грустно глянул канцлер в темень, выругался очень тихо, тяпнул джинчику в дорогу - и вперёд, за государем.
Только зря он это сделал, зря напрасно волновался: сам король, пройдя немного, передумал приключаться.
Отменил поход крестовый и отправился в театр во главе толпы народа, кузнецов, поэтов, Сеа.
Но спина ещё болела, шёл Окасти очень тихо - а коварный мост развёлся, от жены его отрезав.
Он тогда вздохнул печально, знал, что плавать не умеет - и пошёл один в таверну, спать и чаю предаваться.

Утром мост свели, как должно, птички пели на рассвете, и пошёл Окасти сразу же к жене любимой.
Во дворце был беспорядок, всюду спали человеки, грязной множество посуды, кто-то стену поцарапал.
А ещё письмо лежало - мол, наследница я Като, во права свои вступила, говорить хочу о мире, белые вести советы.
И ещё король любимый беспокоит очень сильно, всех супругой называет, вещи путает местами.
"Плохо дело, - молвит Сеа, - чую хроно я разлады, чую, связано с часами, чую, нужно переделать".
Обнял канцлер наш супругу, хряпнул джинчику в дорогу, пару подписал указов и пошёл за шестернями.
Шестерни они обычно покупали в старой кузне, жил там Кейлви, очень мудрый, в детстве много приключался.
Сели в кузне, взяли джину, выпили и закусили. Годы старые на память им обоим приходили, вместе всё же приключались.
А потом приходит Сеа, говорит, что дело плохо - мол, король, хотя и мудрый, но часы менять не хочет.
"Это дело поправимо, - отвечает ей Окасти, - с ним поговорю немного, сразу всё поймёт как надо".
Так и вышло.

Между тем пришло посольство, дочка Като, конь и свита. Во дворец их проводили, белые вести советы.
Шли советы очень сложно, стороны не уступали, дочка злилась, канцлер спорил, а король всех звал супругой.
Спорили всего острее про мечи, что тоже остры. Мол, ходите к нам как дома, дорогие чужедальцы, сахару вам в чай
положим, печенюшками накормим - только лучше без оружья, очень мы его не любим.
"Нет, - ответствовала Хейдрун - без оружья мы не можем, честь и слава пострадают, чай не мил и сахар горек".
Очень долго говорили, аргументами кидались. Компромисс искал Окасти, разные давал идеи. Визы, пропуски, чиповка -
всё отвергла гордо Хейдрун и в печали удалилась. Через мост пошла принцесса, чай в таверне попивать.
Появляется супруга, сердце канцлеру тревожит. Мол, приходят чужедальцы, при оружии приходят, значит, зло живёт в
их сердце. Захватили они Сеа, и отца её убили, много лет с того минуло, а не отпускает память.
Внял жены обиде канцлер и отправился в таверну, там прогнать пытался Хейдрун - но она не прогналась.

Здесь, простите, спать пойду я, ибо шесть утра настало.
Завтра допишу ;)