И ещё один похищенный мною из дружественного журнала интересный пост, уже сравнительно не новый, но ценный для подумать. Кстати, кто ещё не - читайте блог rovenion, там появляется много интересного про игры.

Оригинал взят у rovenion в Строили мы, строили

На КС kliaksa_k прочитала совершенно замечательный доклад про современное искусство, а потом согласилась ответить на мои вопросы по поводу этого доклада. Теперь они готовы - четыре страницы захватывающего текста.
Если вы в области современного искусства благородный дикарь - это надо прочесть.
Если вы готовы пошутить про черный свитер - это надо прочесть.
Если вам не дают покоя подвиги Петра Павленского - это все равно надо прочесть.
Потому что это увлекательный рассказ про то, что люди делают странные и клевые вещи, ну почти как мы.


Как ты считаешь, что в современном искусстве может заинтересовать ролевиков, показаться нам близким?

Первым делом хочу уточнить, на всякий случай: я никаким боком не специалист. Я не искусствовед, и книжек читала мало, и даже не пью каждую ночь со светилами акционизма. Я просто видела несколько прикольных штук, еще о нескольких слышала, мне стало интересно разобраться самой и рассказать друзьям ролевикам. Рассказываю.

“Явления в современном искусстве, интересные для ролевиков” я бы разделила на две группы. Во-первых, это произведения, в чем-то похожие на ролевые игры. Те, в которых есть знакомые нам принципы, те, в создании которых мы могли бы принять участие с нашим опытом – и с которыми мы можем сравнивать наши игры при обсуждениях с внешней аудиторией. О таких произведениях я расскажу подробнее.

Вторая группа – это обширный класс всего “концептуального искусства”, которое, как мне кажется, в чем-то схоже с тем, что мы делаем в игротехнике. Некоторые инсталляции на современных выставках могут послужить вдохновением, допустим, для мертвятника. “Бездна” Ксинга может быть представлена как произведение современного искусства, она вполне органично впишется в какое-нибудь биеннале.

Но подробнее я хочу рассказать о произведениях, в целом так или иначе похожих на ролевые игры.

В Нью-Йорке сейчас идут два спектакля. Один называется “Sleep no more” (на нем я была), второй – “Then she fell” (на него ходил Флоран).
“Sleep no more” выглядит так. Ты приходишь на спектакль в определенное время (на один и тот же день можно купить билет на 19.00, 19.15, 19.30 итд еще несколько опций), входишь в здание бывшего отеля МакКитрик – внутри полутемно. Гардеробщики и проверяющие билеты уже немного в образах. Они общаются с вами так, будто вы находитесь где-то в двадцатых или тридцатых годах. Сначала все попадают в кабаре – столики, наряженные девушки разливают шампанское и абсент, на задымленной сцене что-то наигрывают музыканты. Потом на сцену выходит щеголеватый хлыщ с бокалом шампанского в руке и рассказывает, до чего он рад всех вас тут видеть, дорогие гости отеля МакКитрик. А потом просит определенную часть зрителей подойти воон туда.

Когда приходит ваша очередь, вы в составе небольшой группы зрителей оказываетесь в соседней комнате. Там специально обученный человек раздает вам белые макси с огромным носом и напоминает простые правила: в течение всего вечера, пока вы здесь, вы не должны делать две вещи – снимать маски и разговаривать. В остальном вы свободны. Потом вас заводят в лифт, вышколенный лифтер напоминает – не говорить, не снимать маски! – и выпускает вас неизвестно на каком этаже. Теперь вы можете идти, куда пожелаете.

А, я не сказала, что все это – постановка “Макбета”? Теперь говорю.

Вокруг полутемно. Можно пойти направо, можно налево. Странные звуки, неочевидные двери. Вдруг – лавка, набитая чучелами, странными склянками, книгами... Все настоящее. Куда дальше?

Отель МакКитрик – пять этажей, полностью превращенных в какой-то другой мир. Здесь есть кафе, улицы, кладбище, лес, больница, дом со спальнями, гостиными, детскими. Зрители могут перемещаться свободно по всем этажам. Все это – декорации для действия. Оно происходит на всех этажах, перемещается из одного помещения в другое. Сцена закончилась, актеры разбежались – он пошел в бар, она побежала в лес. Куда пойдешь ты? Зрители могут искать актеров, или следовать за ними, или просто исследовать мир, натыкаясь на сцены то там, то тут. Слов почти нет, все – пантомима и современный танец.

В итоге один зритель увидит много, другой мало, третий исследует досконально все этажи (а там есть, что исследовать), никто не сможет увидеть всего и ни для кого спектакль не будет идентичным.
Это, конечно, не ролевая игра – ты не можешь повлиять на ход истории, ты не влияешь на актера. Но ты свободен выбрать, что будешь делать, куда пойдешь и что увидишь. И ты очень быстро перестаешь замечать других людей в белых масках, так же, как на полигоне часто перестаешь замечать людей в белых хайратниках (хотя нельзя не отметить, что будь там зрителей хоть в половину меньше – было бы гораздо лучше).

На “Then she fell” зрителей гораздо меньше. Это спектакль по Алисе в Стране чудес, он устроен по-другому. Он чем-то похож на предыдущий описанный – зрители тоже перемещаются, смотря то одну, то другую сцену. Но у них гораздо меньше свободы. Иногда их разделяют, но никогда это не является решением самого зрителя. Зато есть некоторые элементы вовлечения – вот Шляпник использует тебя как манекен для примерки шляп, вот Кэррол выдает бумагу и диктует, что писать.

Следующий пример совсем из другой области и из другой страны. В 1984 году в английском городе Оргрейв произошла забастовка шахтеров. Забастовка переросла в столкновение с полицией, что привело к жертвам и вошло в историю как одна из важных трагедий эпохи Тэтчер. Британский художник Джереми Деллер решил подробнее изучить эту страницу родной истории. Он подробнейшим образом изучил материалы по тому событию. После чего собрал людей и устроил перфоманс – реконструкцию произошедших тогда событий. Примечательно, что в числе участников перфоманса он смог использовать в том числе участников оригинальных событий, причем не всегда на той стороне, на которой они были тогда. После – и это было частью произведения – он говорил с этими людьми и выяснял, как они теперь смотрят на те события, изменилось ли их отношение, поняли ли они что-то новое. Некоторые говорили, что да, изменилось и поняли. Реконструкция и обсуждения вошли в фильм "Битва при Оргрейве".

Предпоследний пример, который мне хотелось бы сейчас привести – это съемки фильма “Дау” про жизнь великого Ландау. Наверняка многие читали статьи о том, как он снимался (если нет – найдите и прочитайте, это интересно). Если вкратце – на съемочной площадке был построен огромный условный советский институт. В этом институтском городке жили актеры. Они не приходили туда только чтобы отснять конкретный эпизод, нет. Они находились в своих ролях в другом времени. Из статей о посещении этих фантасмагорических съемок можно узнать, что даже кратких посетителей не пускали на площадку, не переодев в костюм снимаемого времени вплоть до белья. Все на площадке должно было происходить, как по-настоящему.

Еще ближе к ролевой игре подошел режиссер Питер Уоткинс, снявший фильм “Коммуна” про Парижскую Коммуну. Он нанял непрофессиональных актеров, разделил их по ролям сообразно их политическим предпочтениям и дал проиграть события 1871 года. Он одновременно снимал происходившие события (с некоторыми дополнительными ходами, вроде перенесенного в то время телевидения) и рефлексию участников о происходящем. В итоге смонтированная картина говорила о нашей современности не меньше, чем об исторических событиях.

Еще раз – все упомянутые явления, конечно, не являются ролевыми играми. Но они похожи. Это – то, что не-ролевики уже видели и к чему готовы. Это – то, с чем мы можем сравнивать наши игры, обсуждая их с внешней аудиторией.

Я слышала, что вы с Флораном готовите новый проект на стыке РИ и современного искусства. Расскажи о нем поподробнее, пожалуйста.

Да, мы работаем над таким проектом. Пока не очень понятно, что у нас получится в итоге, но уже сейчас это интересный опыт.

На прошлом Комконе Флоран, Марк и Вася Шатров сделали мероприятие, посвященное как раз стыку ролевых игр и современного искусства. Они пригласили туда художника Арсения Жиляева, но он, к сожалению, не смог приехать на конвент. Зато смог встретиться с нами чуть позже в Москве. В процессе беседы он пригласил тех из нас, кому это интересно, принять участие в создании необычного спектакля для центра им. В. Мейерхольда. Мы с Флораном заинтересовались и вошли в группу организаторов.

Мы разрабатываем спектакль, который будет предполагать гораздо большую, чем обычно, вовлеченность зрителя. Фактически, если у нас получится сделать то, что мы хотим, это будет гораздо ближе к ролевой игре, чем к традиционному театру. Никто пока не пробовал делать это на базе театра в таких масштабах и с такой степенью вовлечения неподготовленных зрителей. Так что это будет любопытный эксперимент и для нас, ролевиков, и для “художников” (так мы зовем всех наших коллег по этому проекту, хотя фактически среди них есть и театральные режиссеры, и архитектор, и психолог).

Этот вопрос нельзя не задать - так готовы ли современные художники воспринимать ролевиков как себе подобных, считать игры видом искусства?

Тут ведь как. С одной стороны – мы говорим на похожих языках, и делаем в чем-то схожие вещи. Если сесть и разговаривать, находятся и точки соприкосновения, и взаимный интерес. С другой стороны, как сказал нам на той первой встрече Арсений (я передаю очень вольно своими словами) – нет, ролевые игры не искусство, потому что мы никому не сказали, что они искусство. То есть, для того, чтобы профессиональное сообщество “людей искусства” приняло нас как своих, нужно играть по их правилам. Обозначить свои игры как произведения, заявить о них в профессиональных кругах, соответствующим образом описать итд. Но это чистой воды оболочка, действия, которые касаются представления игр, а не их сути. По сути же в играх (как минимум, в некоторых) есть главное, что должно быть в современном произведении искусства – концепция.

В некотором смысле именно на представление игр вовне уже очень неплохо работает сборник, изданный к прошлому Комкону. И “наши художники”, и другие не ролевики его читают с большим интересом, понимают, что там написано, вписывают наши игры в свою картину мира.

Поделись списком своего чтения. О чем нужно знать, какими терминами оперировать, какие книги цитировать, чтобы проказать хотя бы первичное знакомство с темой?

Вот это подлый вопрос. Я уже честно призналась, что я профан и читала мало.
На мой взгляд, главное, что нужно – отринуть хотя бы на время паническое “Ааа! Я ничего не понимаю в современном искусстве!” или даже “Аааа! Это отвратительно, когда я слышу “современное искусство”, я хватаюсь за пистолет! ” и попытаться разобраться, что это вообще такое и нет ли там чего настоящего и стОящего. Как-то так обычно получается, что кое-что, все-таки, есть.
Потом хорошо бы почитать, что такое концептуальное искусство. Причем начинать не с веселых примеров.

Еще один важный для нас термин – “партиципативное искусство”. Речь идет о высокой степени вовлеченности зрителя. Но в сети мне удалось пока найти только очень обрывочные и не всегда осмысленные статьи на эту тему. Насколько мне известно, в близком нам смысле этим термином пользуются скандинавы, которые разделяют “интерактивное” – то, где зрителю предлагается минимально поучаствовать в произведении, выбрав действие из предложенных вариантов (например, нажать на кнопку или выбрать, в какую сторону пойти), и “партиципативное” – где участник влияет на происходящее, меняя произведение или создавая его новые элементы (например, реагирует на предложенный художником раздражитель не прописанным заранее образом).

Я искала, где можно почитать систематическое изложение про современное искусство. Из того, что просто найти, мне посоветовали книгу “Тейлор Б. - ART TODAY. Актуальное искусство 1970-2005”.
Если в комментариях найдутся искусствоведы или просто более умудренные советчики – я и сама буду рада выслушать рекомендации, что бы еще на эту тему почитать.



Ну и напоследок - какие проекты современных художников произвели на тебя наибольшее впечатление, когда ты работала над докладом?

Здесь я прекращу делать излишне серьезное лицо и покричу “Ааа! Вы только посмотрите на это!”, ладно?
Источником незабываемых минут в компании веселых друзей может явиться простое перечисление достижений концептуального искусства в статье википедии “Концептуальное искусство”. Мой любимый оттуда пример, пожалуй – художник, объявивший Землю своим произведением.

На докладе, который я читала на Красной Стреле, Шагги заставила проснуться многих, вспомнив про представленные на одной из выставок блендеры, на которых зрители могли сами нажать или не нажимать кнопку. Если кнопку нажимали – блендеры перемалывали плавающих в них рыбок. Зрители, конечно, не знали этого заранее, но произведение в итоге ставило вопрос: какая степень вины за гибель рыбок лежит на зрителях, ведь это было их решение – нажать на кнопку?
Думаю, только совсем далекий от телевизоров и новостных лент человек пропустил недавнюю акцию на Красной площади (сильное впечатление? Несомненно).

Но есть и произведения, которые вызвали у меня не смех, оторопь или потребность задуматься, а просто задевшие за живое. Не в плохом, болезненном смысле. Больше похоже на то самое мимолетное “касание волшебства”.
Невероятный синий цвет Ива Кляйна в центре Помпиду в Париже. Просто смотреть, смотреть, смотреть.
В том же музее инсталляция из проектора, который уже прокрутил всю пленку. Эта пленка лежит под ним, а механизм с тихим щелчком все прокручивает и прокручивает пустоту. На объективе застрял волос, и его тень – единственное, что видно на белом экране. И что-то на мгновение замирает в груди, когда ты читаешь в описании, что на пленке у твоих ног – короткометражка про Самсона.

И вечер “Sleep no more”. Ты оставил за спиной остальных зрителей, поворачиваешь за угол и понятия не имеешь, что тебя ждет там. Но весь этот мир – фантасмагорический и настоящий. Предметы, звуки, запахи. Ты, конечно, немного Алиса в Стране чудес. Можно бежать за кроликом, можно повернуться, войти в новую дверь и оказаться – в лавке чучельника? На кладбище? В больнице? Сердце замирает, и ты делаешь шаг.