Съездили с Дроздом на "Атлантис". В смысле, съездили вместе, а играли по отдельности. И вот что имею сказать: что-то не везет мне с играми на этом полигоне - точнее, с моим самоощущением по результатам. Например, Атлантис запихал меня в такие глубины моего нигредо, что я до сих пор хожу, хватая воздух ртом (в том числе буквально потому что в последний год взяла моду простывать после каждой игры).

Я играла во многом себя. То есть, студентку-социолога из Калифорнийского университета, ученицу ззнаменитого впоследствии Гарольда Гарфинкеля, выехавшую на полевое исследование (назваться я не постеснялась Лилиан Гирц). И весь первый день занималась соответственно включенным (и невключенным) наблюдением, вела полевой дневник, вот это все. С кем-то общалась, кому-то даже рассказывала, зачем я здесь - но в целом никуда не торопилась (наблюдение лучше, чем интервью), ни с кем не завязывала совсем тесных, эмоциональных отношений - по крайней мере, теснее, чем "заведите друга в поле, вам с ним будет приятнее". Пронаблюдала за статистической комиссией, сделала свои выводы (легкая форма эксперимента Милгрэма) и срочно описала их в письме научнику. Очень хотела поизучать, насколько психотические свойства у тумана (или это физуха такая) - мы же цивилизованные люди, не будем верить во всякую чепуху ненаучную.

Уже в течение первого дня меня начали одолевать мои давние спутники-тараканы. Один про то, что я со своей высоко теоретической подготовкой нафиг не нужна в "обычном" городке (а от нас требовали непременно кем-то работать), что закончилось мытьем стаканов для бара поздно ночью, когда я уже отчаялась хоть как-то добыть себе денег - практически анекдот про выпускника филфака и "свободную кассу". Второй про то, что любой момент соревновательности (типа "надо быстрее, раньше других, прибежать и занять себе место") меня буквально парализует: я не умею бегать наперегонки и толкаться локтями. А с получением работы тут надо было действовать именно так. Как следствие, я сидела на травке, оправдывая свою пассивность тем, что я тут наблюдатель и мне до всех этих чуваков довольно глубоко, и вообще я скоро отсюда уеду в свой университет, и вот там-то мне будет хорошо, надо только тут побольше записать.

Ночью, когда я таки решилась и пошла в лес, меня подстерегло и раздавило это самое космическое одиночество. Я шла по лесу одна (все вокруг меня ходили по двое-трое), смотрела на Важные Вещи и понимала, что моей тут нет, а брать чужую бессмысленно, потому что я даже не удосужилась выяснить ни у кого о его вещи, так что даже отдать не смогу. Никто не впустил меня в свою жизнь, и я тут совершенно одна, в этом темном лесу, даже сейчас одна. Я села под дерево невдалеке от тропинки, совершенно подавленная и абсолютно никому не нужная. Наушник замолчал - сел аккумулятор, у меня не было сил даже плакать, а было просто совершенно пусто и незачем.
Через некоторое время один шедший мимо спросил, чего я тут вообще (хотя я сидела в довольно темном уголке) - пришлось говорить, что это потому что я не нашла свою вещь. В результате выяснилось, что я, оказывается, нашла не все локации. Мы прошли их еще раз, и в кинотеатре я уидела свой платок.

А потом, на выходе из леса, меня убили. А у меня даже не было возможности включить трек смерти, потому что браслет сел. И я, почитав некрологи, догадалась, что мы тут все давно мертвые. Я даже не буду рассказывать суть своего некролога (тут мастера, увы, правда перегнули палку в трэш), однако идея того, что цель моей работы вовне оказалась фикцией, что нет для меня никакого больше Калифорнийского университета, а я сама оказалась внутри пробирки, из которой нет выхода, и смысл жизни обернулся химерой - вот это меня правда изрядно подкосило.

Поразмыслив, выходить ли снова, я поняла, что задача, на самом деле - именно в установлении Отношений с другими людьми. Не дистанцирование от них и не weather-talk, а именно стать важной, незаменимой, ценной для кого-то конкретно.
Правда, смысл заведения отношений в рамках предложенной парадигмы тоже представлялся сомнительным. Вот например ты (или он) умрешь. И после возвращения другой не узнает умершего, или один уйдет дальше- и тоже все зря. Но не бросать же было игру на середине, в самом деле. И я вышла, поменяв прическу и слегка изменив фонетически имя (на Вивьен Грин).

И поняла, что ничего, решительно ничего сделать не могу. Во-первых, на меня навалился мой ХС-кошмар, когда ты после смерти выходишь в тот же Хогсмид другим персонажем, отлично знаешь всех игроков, но они не знают твоего персонажа - и немедленно оказываешься чужим среди своих. Во-вторых, как по причине собственной игроцкой инертности, так и по причине того, что в Атлантисе уже сложились микрогруппы, у каждого "старожила" все слоты на реальную эмоциональную связь уже были заняты. Короче, получилась ровно та же ситуация, что и с работой - только куда более паршивая, потому что мне оставались доступны только функциональная связь (когда мы что-то делаем вместе) или тот самый "разговор о погоде". Несмотря на то, что персонаж был тот же самый, ни о какой социологии я уже не упоминала и оказалась "просто девочкой" - без отличительных особенностей, друзей и связей.

Я отчаянно искала человека - даже в какой-то момент пристала к местному философу Роберту Рэю с прямым запросом (отчаянным воплем, что уж там) "будь моим другом". И поняла, что он сейчас уйдет дальше, потому что понял все свое, и я не стану для него важным человеком - мне нечем. Попытки стать таковым для других моих "из прошлой жизни" знакомцев тоже ни к чему не привели: они были слишком заняты тем ближним кругом, который нашли себе за прошедшие сутки.

Я нашла себе "фоновую деятельность" с газетой, и это хоть как-то развлекло меня во второй ипостаси. В какой-то момент мне даже пришло в голову, что из этого дня сурка есть, пожалуй, один-единственный выход: уехать отсюда вдвоем с тем, с кем ты продолжишь путь. Потому что нет никаких внешних целей, приходится довольствоваться тем, что загробье еще оставило на тебе.

Тем не менее, к проводам последнего поезда я тоже пришла одна. И поняла, что мне билет достанется еще очень-очень нескоро, потому что строить связи, а особенно глубокие и прочные, с людьми я не умею, и вообще с момента своей второй смерти мало куда продвинулась. Кроме того, что потеряла очередной смысл жизни и осталась девочкой-ни-о-чем.

В общем, на данный момент я пытаюсь отделить таки игрока от персонажа (никогда не играйте совсем себя), поверить обратно в то, что моя антропология существует, важна и не снится мне, что я, наконец, представляю из себя хоть что-то.
Комментарии: 15