Как лист увядший падает на душу…

Телефонный техник – юноша с тонкими чертами лица – вешал на стену коробочку с двумя медными звонками, от которой тянулись провода. Маделин в великом любопытстве наблюдала за процессом.
- Скажите, сэр, а неужели прямо так можно будет слышать человека, находящегося далеко?
- Да, мисс, оно специально для этого и придумано.
- А правду ли говорят, что можно позвонить на континент? К примеру, в Париж?
- Да, можно. Телефонный кабель уже проложен по дну Ла-Манша.
- Но как же кабель не заливает вода? И не перегрызают рыбы или там крабы?
- Он защищен специальным кожухом, мисс. Он там лежит уже… года четыре, и с ним ничего не происходит.
- Но если кожух прохудится, у нас из телефона не будет выливаться вода?
- Никоим образом, мисс.
Тут зашла леди Джулия, всецело одобрила факт установки телефона, но увела Маделин из гостиной, дабы та не находилась с мужчиной в одном помещении.

Маделин подошла к площади, на которой проводился благотворительный аукцион, в самый интересный момент: торговались за лот стихотворения лорда Тоу. Сначала цена была неприлично низка – всего несколько шиллингов – но вскоре в дело вступили лорд Мертон и мадмуазель Ловетт, приехавшая погостить на родину актриса. Азарт довел цену до 15 фунтов, оставив последнее слово за лордом Мертоном. Маделин смотрела как завороженная: таких денег у нее не было, да и торговаться юной леди было неуместно, но ей страшно хотелось, чтобы лорд Тоу не чувствовал себя недооцененным. Наконец, мисс Ловетт сдалась, недвусмысленно намекнув, что теперь лорду Мертону остается только подарить ей эту рукопись. Тем временем лорд Тоу взял листок и начал читать.

Остров. Осень. Предчувствие катастрофы.

Дальше мир исчез для Маделин. Потом раздались аплодисменты, лорд Мертон, ухмыляясь, убрал рукопись во внутренний карман… Из задумчивости ее вывели леди-устроительницы, предложив сшить из тут же выложенных лоскутков какую-нибудь безделушку на продажу. Маделин была далека от мысли, что бархатные мешочки действительно как-то улучшат жизнь бедных, однако такое занятие пристойно для юной леди. Джентльмены разошлись, вокруг стола осталось только женское общество. Маделин со вздохом принялась рыться в лоскутках.

- Кстати, миссис Причерс, а имел ли успех мой лот?
- О, и преогромный! Мы продали его дважды. Сначала его выкупил наш гость из Турции, удовлетворил свое любопытство и вернул его обратно – разумеется, не забрав денег. А потом его выкупила приезжая дама в красном и уже забрала себе.

Эстер шила свой мешочек кому-то адресно. Маделин доделала свой, из ярко-алого бархата, перевязала золотой ленточкой и с чувством выполненного долга отправилась домой на обед.  Где-то вдалеке проходил лорд Тоу… под руку с мисс Ловетт. Ну конечно, она блестящая и успешная актриса, знаменитость, а что такое Маделин Торнтон?..

- Скажите, лорд Мертон, я не кажусь вам серой и наивной провинциалкой? Мне, право, даже неудобно так себя чувствовать… Но я нигде не была, ничего не знаю. Мы с вами достаточно давно знакомы, чтобы я могла задать вам такой вопрос…
- Леди Маделин, вы совершенно такой не кажетесь. Более того, я вам скажу, что через несколько лет вы станете блестящей светской леди.

Дома семейство суетилось вокруг обновки – телефона. Заодно Маделин решила выпросить и другую новинку, которую очень хотела попробовать – синема. Леди Эстер тоже было страшно любопытно, а вот Алиса почему-то не выказывала никакого интереса.
- Дорогой, давай прикажем доставить нам билеты на всю семью?
- Но постой, сегодня в афишах указана «фильма ужасов». Что скажут в городе, если лорд Торнтон поведет своих незамужних дочерей смотреть такое?
- Но папа, я же понимаю, что все это не по-настоящему и не сойдет ко мне с экрана! Я же читаю книги, а это, наверно, не страшнее книг?
- Вы точно туда хотите? Тогда давайте вот что. Сначала я попрошу поменять сегодняшнюю фильму. Мне, скорее всего, откажут, и тогда я как бы оставлю это до вечера. Вечером я как бы пойду с вами, но в последний момент скажу, что у меня срочные дела, и не пойду внутрь. Вы сможете посмотреть свою фильму, и наша репутация не пострадает.
- Кстати, а зачем идти за билетами самим или посылать слуг – ведь туда можно просто позвонить! Мистер Бейли, позвоните на почту и закажите нам пять билетов первого класса.
И старый Бейли, так ратовавший за проведение телефона, позвонил и на почту, и даже в редакцию газеты – с тем, чтобы они написали опровержение своей утренней статье о том, что якобы мистер Бейли по ночам напивается в пабе и ведет себя непристойно. Это в его-то 69 лет!

Общество заседало в беседке. Гости привели мисс Ловетт, и теперь с удовольствием пили шампанское. Лорд Мертон предложил хозяйкам. Маделин задумалась
- Матушка, ты позволишь?
- Позволю. И мне тоже, пожалуйста.
Мисс Ловетт рассказывала о последних парижских модах. Говорят, что мисс Шанель придумала надеть на себя брюки!
- Но позвольте, уже пятьдесят лет назад мисс Блумер в Америке надевала шаровары под укороченную юбку. Правда, выглядело это довольно странно…
- Вы просто не представляете, как прекрасна женщина в шароварах! – вмешался турецкий гость.
- Но нет, здесь не шаровары, а такие узкие брюки, вроде мужских!
- Ах, как это непристойно!
Тем временем далеко не все присутствующие были свидетелями удивительного аукциона, и лорд Мертон осведомился, имеет ли он за свои 15 фунтов право на еще несколько авторских прочтений. Лорд Тоу учтиво согласился.

Остров. Осень. В предчувствии катастрофы
кострами горят века.
Завтрак. Веранда. И в чашке кофе
плавают облака.

Есть на мерлиновых землях сто видов золота,
не считая листвы….
Один – из солнца, хмеля и солода,
дарит святые сны.

Другой – разбрызган в кудрях девицы –
ловкой ласки лесной.
Она легко перешла границы –
размытый ручей весной.

Третий – пляшет в огне камина,
как в теле играет Дух.
Четвертый – под панцирем пианино,
услаждающий слух.

Пятый – грива львиного лорда,
и ярость его меча.
Шестой – шипящая анаконда,
как гаснущая свеча.

Седьмой….
О, Господи, не довольно ль?!
Ужин. Зала. Вино.
В глазах двоится, и сердцу больно….
Послушай!... Еще одно….

Есть на мерлиновых землях сто видов золота,
не считая заката.
…На грани слез и майского холода
грохочет грозой токката.

Есть на мерлиновых землях сто видов смерти,
не считая рассвета….
И стынет, как сургуч на белом конверте,
Кровь Иного Завета.

Маделин уже смогла вслушаться в собственно стихи и даже посмотреть на реакцию окружающих. Сидевшая рядом Алиса явно заинтересовалась стихотворением: внимательно слушала, что-то шептала, ловила ритм. «Нарисует что-нибудь», - подумала Маделин. Ловетт продолжала сидеть рядом с лордом Тоу («Она же его муза, он для нее пьесы пишет, чтобы она в них играла!» - услышала Маделин краем уха). Необходимы были решительные действия; в глубине души Маделин, несмотря на странную свою биографию, была твердо уверена, что, если она чего-то по-настоящему захочет, окружающим останется только дать ей это.

- Девочка моя, пойдем прогуляемся. Смотри, как чудесно выглядит наш сад осенью. Я хотела попросить у тебя прощения за все эти годы, когда я не уделяла тебе должного внимания…
Маделин закусила губу.
- Скажи… а папа… папа любит меня?
- И папа тебя любит! Конечно, тогда, когда ты родилась, он был несколько… обескуражен. Но сейчас мы оба счастливы, что у нас три такие красавицы-дочки!
- Знаешь, мама, я часто думаю, а зачем я вообще? О чем я? Что мне делать в жизни? Сейчас времена меняются, и быть уже просто женой и просто матерью, кажется, мало…
- Знаешь, мне тоже так кажется. Я всю жизнь была таким комнатным, оранжерейным цветком. Я ничего не умею делать, всю жизнь я отдала твоему отцу и своей семье. А теперь у нас сплошные руины, - она кивнула в сторону аббатства Фонтейн, - да старые развалины вроде леди Джулии – ой, я этого не говорила! А я ничем не могу помочь… А тут приезжает этот Реджинальд, и еще неизвестно, как он будет распоряжаться… Может, он и хороший человек, но кто знает?.. Уж не пришлось бы Викторию за него отдавать!
- Просто видишь, Виктория у нас красивая, Алиса талантливая, рисует вот, а я что? Я – ничего!
Леди Эстер улыбнулась:
- У старинушки три сына. Старший – умный был детина, средний сын – и так, и сяк, третий ж вовсе был дурак… Помнишь, что с ним потом было? Именно третьему повезло больше всех! Кроме того, ты у нас меньше всех избалована, тебе легче в жизни будет. Ты умеешь добиваться своего без посторонней помощи. Чем ты хочешь заниматься? Мы с отцом тебе все предоставим!
- Знаешь, мама, вот в том-то и беда, что я не знаю, чем я хочу заниматься! Кроме того, аристократия, кажется – самый бесправный класс. Работать за деньги нам неуместно, а любое занятие необходимо маскировать под хобби, прихоть. Вот как я могу дело своей жизни – какое бы оно ни было – называть прихотью? Это плохо и для меня, и для дела.
- Это верно, доченька. Однако не торопись, у тебя еще есть время. И кстати, может, тебе уже кто-то нравится?
Маделин прикинула, стоит ли говорить. Наконец, решилась:
- Знаешь, мама… Мне нравится лорд Тоу.

На четыре часа пополудни был назначен крокет. Он, как и многие «семейные» события Торнтон-холла, на самом деле был официальным: приглашены викарий с супругой, доктор Эндерби (по его отъезду его по-прежнему заменял Брайан) и компаньонка леди Джулии мисс Крайстчерч, редактор местной газеты. Дворецкий Бейли подготовил поле, раздал шары и молотки. Маделин оказалась в команде, противоположной родителям. Алиса, сославшись на дурное самочувствие, осталась наблюдать со стороны.

По сути крокет сводился к борьбе с упрямым английским рельефом: шары не слушались, то и дело скатывались вниз и никак не желали проходить в воротца. Неожиданные успехи в этом деле выказал викарий: он с легкостью, не вынимая молитвенника из-под мышки, загонял свой шар куда требовалось, попутно помогая дамам и крокируя их шары в нужную сторону. Дамы, несмотря на свободные руки, не могли порой даже попасть по шару.
- Святой отец, да вам, кажется, слово Божье помогает не только справляться с волком, но и играть в крокет!

Сильнее всего не везло Эстер: ее шар все время скатывался вниз, и все попытки вернуть его хотя бы на исходную только усугубляли ситуацию. Маделин била довольно пристойно – но, конечно, уступала отцу и Брайану.
- Ничего, Эстер, в конце концов, леди имеет право плохо играть в крокет.
Ближе к чаю отец ушел заниматься делами (как раз пришли арендаторы и Реджинальд, не показывавшийся весь день на глаза девицам) и передоверил свой молоток Бейли. Партия завершилась бесспорной победой красной команды.

- Алиса, мне тебя так жалко! Что Бабушка хотела от тебя все эти полдня?
- Знаешь, мы прекрасно проводили время. На самом деле, Бабушка все понимает – куда больше, чем все думают. Надо просто побольше с ней пообщаться и научиться читать между строк. С ней на самом деле очень интересно, я получила огромное удовольствие!
До чая оставалось минут десять. Маделин поняла: сейчас или никогда. В конце концов, нехорошо давать советы и не следовать им самой. Она попросила бумаги с планшета сестры (она снова что-то рисовала) и села писать лорду Тоу. Это, конечно, неслыханная дерзость – но поэтому писать надо аккуратно, чтобы выглядело максимально благообразно.

«Лорд Тоу,
Вчера Вы, едва появившись, произвели на меня неизгладимое впечатление. Еще никто не делал для меня того, что сделали Вы.
Я ничего у Вас не прошу (конечно же, прошу! – думала при этом Маделин) и не ожидаю от Вас ничего (конечно, ожидаю, догадайтесь же, умоляю Вас!), поэтому просто хочу поблагодарить Вас за то, что Вы появились в моей серой жизни и показали мне, что можно иначе.
М.Т.»

- Куда это ты собралась? Сейчас чай!
- Папочка, я только быстро отправлю письмо и сейчас же вернусь! Вот викарий еще не пришел, смотри!
- Хорошо. Но если ты придешь позже викария…
Уф, успела. Викарий с супругой только-только подходит к столу. За столом с вежливо-обреченным видом уже сидят оба младших Эндерби. Маделин незаметно проскользнула за спинами на свое место.
- Так, леди Джулия не собиралась к нам на чай? Она обычно приглашает кого-то к себе. Вот и прекрасно, тогда я не буду переодеваться, - с удовлетворением заметил лорд.
- Маделин, мы решили устроить поэтический кружок. У нас в беседке, после вечерней службы. Позвали лорда Тоу и Мертона. Очень ждем вас с Алисой!
Лорд Тоу сидел поблизости. Маделин с замиранием сердца следила за каждым его движением.

Алиса отозвала Маделин в беседку.
- Ты хорошо помнишь стихотворение лорда Тоу?
- Ну, относительно. Я его дважды слушала, по крайней мере.
- Мне это стихотворение не давало покоя. Я долго пыталась уловить ритм – он такой необычный, упрямый. В общем, лорд Мертон подарил мне рукопись, и я смогла написать ответ.
- Дай прочитать скорее!
- Не дам, ты лучше послушай.

Остров. Осень. Ваши слова случайно
Ранили мой покой.
Вечер. Звезды на поверхности чая
Брошены щедрой рукой.

Всполох на горизонте ярок,
Поступь шагов легка,
Привкус железа, крови, яблок,
Хлеба и молока.

Вы говорите искренно и спокойно,
Ровно горит свеча.
Вы говорите о сложном - легко, достойно,
А о простом - умолчав.

Есть на мерлиновых землях сто видов любви,
Не считая небес.
Первая - с запахом старых вин,
Выгодная судьбе.

Вторая - светлая, как мечта,
Теплая, словно шаль.
Третья - будто у горла сталь,
Мешающая дышать.

Четвертая - еле слышимый крик,
Сорвавшийся с мертвых губ.
Пятая - утешительный приз.
Шестая - на берегу

Бессмысленно ждущая корабли,
Седьмая - … А, впрочем, нет

Есть на мерлиновой земле один вид любви:
Беспощадная как рассвет,
Непобедимая, как тоска,
Ждущая вдалеке,
Ветер, и волны, и горсть песка -
Не удержать в руке...

Слышите - шаг по-английски ушедших лет,
Подведена черта...
Есть виды любви на мерлиновой земле.
Сколько - не сосчитать.

Маделин восхищалась сестрой. На самом деле, это она, Маделин, должна была его написать, конечно. Это был бы ее ответ – о бессчетных видах любви на Мерлиновых землях. Но Алиса умеет рисовать и писать стихи, а Маделин нет. Но даже само по себе, безотносительно ее чувств, стихотворение выглядело потрясающе.
- Слушай, Алиса, это очень, очень хорошо! В самом деле, не хуже, чем у лорда Тоу! Достойный ответ на поэтической дуэли. И еще мне повезло, что я оба их слышала, а не читала с листа!

Собрание новообразованного поэтического кружка сидело в беседке Эндерби. Лорд Мертон, по обыкновению, принес вина; часть его даже разлил по столу, что немедленно объявили важной традицией клуба. Лорд Тоу привел своего друга, недавно прибывшего художника мистера Обри Питта. Кроме членов Шайки, пришла даже девочка-подросток из воспитанниц, Китти – словом, клуб вышел самый что ни на есть межсословный. Начал, естественно, лорд Тоу. Маделин искала глазами его взгляда, силясь понять, получил ли он уже письмо, догадался ли, кто адресант, и каков будет его ответ. Однако глаза лорда были полны стихами и смотрели словно сквозь девушку. В ответ прочитала стихотворение, пришедшее по ассоциации, Алиса, в ответ – Амелия, взявшаяся председательствовать; потом стихи своего друга пожелал прочитать мистер Питт, и так далее. Где-то на фоне маячил Витфильд, протягивая телефонные провода – ему было не до стихов.

Маделин было нечего сказать: сборников с собой она не взяла, а подходящих стихов наизусть не вспоминалось. Поэтому она просто наслаждалась тихим осенним вечером и звучащими вокруг стихами, наблюдая за тем, как беззвучные желтые листья, медленно кружась, устилают землю. В пронзительной, звенящей тишине прогуливались нарядные горожане, и листья все падали под легким ветром. Красота была настолько невероятна, что казалась нарисованной. Удивительный покой мягко спустился на плечи Маделин. Даже то, что лорд Тоу по завершении чтений отправился с друзьями в паб, ни жестом не намекнув ей ни о чем, не разрушило этого прозрачного очарования.