Слабоумие и отвага

- …и Флавория позвала меня на эксперимент с галлюциногенным газом. Мы встречаемся в полночь у почтамта, - рассказывала Амелия, пока остальные сумерничали в беседке Эндерби, расслабившись после литературных чтений и потягивая принесенный Патриком сидр.
- Никуда ты не пойдешь, я тебя не пущу! – вскочил Брайан.
- Нет, пойду! Я не могу не пойти. Совсем, никак не могу.
- Тогда я пойду с тобой. Буду наблюдающим врачом.
- А мы пойдем за вами и будем смотреть, чтобы с вами все было в порядке!
- Но Флавория сказала, что там никого не должно быть. Иначе эксперимент будет провален.
- А вот за это не переживай: нам хватит ума не попадаться. Мы будем довольно далеко.
- Кажется, наша шайка снова начинает действовать…
- А почему нельзя просто взять и арестовать Флаворию?
- Потому что, во-первых, она не делает ничего напрямую противозаконного, а во-вторых, мы подозреваем, что там несколько гораздо более крупных заказчиков, которых мы тогда упустим.

- Внимание, сюда идет леди Торнтон!
- О, Бабушка Неизбежность как всегда вовремя! – Маделин втянула голову в плечи.
- Так. Снимай шляпу, быстро!
- Да ты что! Если я буду совсем без шляпы, она заметит меня куда скорее, чем если я просто останусь сидеть как была!
Далее все произошло в мгновение ока. Шляпа Маделин переместилась на голову Кэролайн, «таблетка» с вуалью Кэр оказалась на голове у Амелии, мужского фасона шляпа Амелии перешла к Марти, а Маделин достался шикарный цилиндр юного констебля. Когда леди Джулия приблизилась к беседке, общество встало и чинно поздоровалось. Леди Джулия, рассеянно кивнув в ответ, прошла мимо и скрылась в доме, откуда поспешно увела в неизвестном направлении доктора Эндерби. Общество выдохнуло и начало с азартом рассматривать чужие шляпы на собственных головах, хотя в густых сумерках это было уже затруднительно. У Маделин тем временем появилась идея.

- А не тряхнуть ли стариной?.. – задумчиво спросила Маделин, рассеянно глядя на Марти.
-Да, да, конечно! – Марти горячо (слишком горячо?) закивал, едва не схватив Маделин за руки от ажитации, и в глазах его с невероятной силой вспыхнули искорки-«безуминки». Маделин не поняла причины столь бурной реакции, но была польщена. Остальные, впрочем, тоже с радостью поддержали эту идею. Шайка хулиганов Эрби, или, по-новому, поэтический кружок, действительно начинали действовать.

В результате разработали план: Брайан сопровождает Амелию непосредственно и в открытую, вторыми идут Маделин и Марти с пистолетом, стараясь прятаться в кустах и внимательно следя за «подопытными», а за ними как бы прогуливаются Кэролайн и Патрик – камердинер лорда Тоу, примкнувший к кружку – которые приведут помощь, если Марти подаст сигнал. Новая игрушка Марти, прекрасный револьвер стоимостью в месячное жалованье, лежал тут же на столе под цилиндром и успокаивал Маделин, обещая, что все будет хорошо. Без двадцати полночь Марти придет за Маделин к Торнтон-холлу, поскольку она как раз будет выходить из синема неподалеку, и принесет пальто, поскольку у девушки не было припасено верхней мужской одежды.

Остаток вечера Маделин решила провести дома, чтобы ее ночное отсутствие меньше бросилось в глаза. Она уселась в кресло-качалку в большой гостиной и просто наслаждалась – уютом, покоем, удобным креслом, снующими мимо домашними и новым приобретением Торнтон-холла – телефоном. Он висел на стене гостиной и поминутно звонил. Всякий раз это была леди Джулия, которая интересовалась погодой, планами семейства на вечер, прошедшим днем каждого из Торнтонов, надвигающимся сеансом в синема и сотней других, несомненно очень важных вещей. Трубку неизменно снимал старый дворецкий мистер Бейли, однако, если дела отвлекали его, почетная обязанность разговаривать с Бабушкой ложилась на ближайшего проходящего мимо. Один раз ответила даже сама Маделин, весьма поразившись действию аппарата: голос леди Джулии действительно был слышен в трубке, хотя и не без помех. Маделин прилежно отвечала, что поэтический кружок уже закончился, да, очень жаль, но расстраиваться не стоит – завтра планируется второе заседание, на которое необходимо подобрать или написать стихотворение по теме «Загадка», и да, леди Джулии сообщат заблаговременно о времени и месте.

Глядя на старого Бейли, приводившего в порядок и так идеальную гостиную и поминутно отвечавшего в телефон, Маделин вдруг ощутила острую жалость к Бабушке, которая сейчас сидит в пустом доме в Эрби в одиночестве. Ведь по сути, что такое старость? Это когда у тебя не остается ровесников – то есть твоего самого ближнего круга, с которым ты можешь быть самим собой. А еще появляются болезни и грозит скорая смерть. Те близкие, которые остаются вокруг тебя, на самом деле вовсе не интересуются тобой и только вынуждены изображать вежливое внимание, а тебе остается только требовать хотя бы его, погруженному во вселенское одиночество… Бейли пережил обоих своих сыновей. Сейчас он заправляет всем домом, в котором нет никого, кто был бы ему ровней.

- Мистер Бейли, а можно задать вам вопрос? Только, пожалуйста, я очень рассчитываю на честный ответ.
- Да, леди Маделин?
У нее вдруг пересохло в горле – так, что пришлось еще раз отхлебнуть остывшего кофе.
- Скажите, а старость – это страшно?
- Нет, леди Маделин. Старость – это прекрасно, когда осознаешь, что всю жизнь посвятил себя своему Делу и делал его хорошо. Если вы, леди Маделин, тоже честно будете делать ваше Дело, вам тоже не страшна старость.
Маделин, откинувшись в кресле-качалке, глотала слезы. Она хотела спросить еще про болезни и близость смерти, но уже не могла. У Бейли есть то, чего нет у нее – свое Дело и понимание его правильности и единственности выбора. У нее нет ничего этого. Как же его найти, почему она такая ни на что не годная?..

Наверху в это время приводили себя в порядок приехавшие из Лондона тетушка Персефона и старшая сестра Виктория. Неужели до синема она так их и не увидит?.
Пришла леди Эмбер и с загадочной улыбкой протянула Маделин книжку в зеленом переплете. На обложке было написано «Сказки старой нянюшки».
- Ой, а кто написал? – с любопытством спросила Маделин, пробегая глазами первую страницу.
- А ты не догадываешься? – лукаво отвечала мама.
Маделин, конечно, догадалась. Это ее нянюшка и ее сказки… Правда, на обложке стояла совсем другая фамилия – но видимо, Маргарет предпочла псевдоним.

Перед входом в синема толпилась, пожалуй, половина Эрби. Толпилась так плотно, что лорду Торнтону пришлось выкликать свое семейство, дабы оно смогло пройти первым. Правда, пошли действительно не все: Алиса отказалась, поскольку вообще не собиралась в синема, а Виктория и Персефона в ближайшей беседке были слишком увлечены разговором со своими гостями, которых наконец-то обрели.

Бабушка у входа в синема что-то горячо обсуждала с Реджинальдом, он что-то подписывал… Лорд Торнтон, подошедший позже, заявил, что не пожмет ему руку, пока он что-то не подпишет. Леди Джулия возразила, что тот уже подписал – и лорд Торнтон с облегчением крепко пожал руку Реджинальду. Маделин заинтересовалась, но не настолько, чтобы это отвлекло ее от собственных мыслей.

Отец, как и было договорено, как бы в последний момент отказался от посещения, сославшись на срочные дела (не станет же лорд Торнтон вести свою семью на ужасы?), и в первом ряду оказались леди Джулия, Маделин с матерью, миссис Уэстли и Реджинальд. Сзади толпился остальной Эрби.

Фильма оказалась странной и зачастую просто неприятной. Сначала показали каких-то копошащихся нагих (!) людей в какой-то яме. Викарий воскликнул: «Срам-то какой!» и закрыл шляпой луч в том месте, где вид людей был особенно непристоен. Мать и дочь безотчетно схватили друг друга за руки. Вдруг Маделин увидела над ямой проход, а на нем – две человеческие фигуры, одну замотанную в белое, а вторую в характерном чепце.
- А, так это же Божественная комедия! Тогда все в порядке, я не буду так бояться.

Случались совсем омерзительные сцены, вроде обгрызания черепа или поедания Вельзевулом дергающихся человечков. В такие моменты викарий снова закрывал экран, несмотря на протесты работяг, отдавших за зрелище свою дневную выручку, и объяснял, что эта фильма явно небогоугодна, в отличие от собственно Божественной комедии. В общем, когда в финале показали памятник Данте в итальянском городе Тренто, Маделин вздохнула с облегчением, оставила матушку на обсуждение фильмы и поспешила на выход, где ее ждали друзья.

Они сидели в беседке почти полным составом и – что самое ужасное – мило беседовали с Алисой. Что же делать? Маделин нежно любила сестру, но объяснять ей сейчас, что происходит и куда она идет, совершенно не входило в ее планы. Очевидно, что переодеваться нужно не дома, а в безопасном месте – к примеру, в полицейском участке. Маделин глубоко вдохнула, кивнула болтающей Алисе, шепнула Марти, что сейчас вернется, и поспешила вверх по лестнице за одеждой, которая была припрятана в комоде. Чертыхнувшись о том, что нигде не видно Маргарет и невозможно ее предупредить, Маделин забрала костюм, спустилась вниз, взяла Марти под руку и быстрым шагом прошла с ним мимо сестры, пока та беседовала с остальными (остальные, надо сказать, в этот момент вежливо, но настойчиво объясняли Алисе, что им необходимо удалиться). Только добравшись до полицейского участка, Маделин наконец выдохнула.
- Марти, побудь здесь, пожалуйста? Я боюсь, вдруг кто-нибудь придет.

Закрывшись в одной из комнат, Маделин переоблачилась в костюм, состоявший из клетчатой рубашки, жестких штанов, нелепой шляпы с необъятными полями (она как раз хорошо садилась на прическу-«улиточки», жестко закрепленные на голове) и добытого Марти мужского пальто. Сорочку и прочие привычные кружева нижнего белья пришлось снять. Свою одежду Маделин предусмотрительно связала в компактный узелок.
Когда она вышла из комнатки в приемную полицейского участка, где уже собрался «поэтический кружок», наступила немая сцена. Маделин ссутулилась, подняла воротник, опустила шляпу на глаза и нарочито грубым голосом вопросила:
- Ну че?
И, обернувшись к Патрику, уж нормальным, – Я надеюсь, вы понимаете, что это останется между присутствующими?

Первыми вышли Брайан и Амелия. За ними через пару минут – Марти, оставивший свой роскошный цилиндр в участке, и Майкл. Они шли по темным задворкам Эрби, стараясь не выходить на улицы. Когда это все-таки пришлось сделать, Майкл чуть не провалился: на скамейке перед очередным домом сидел и беседовал с кем-то лорд Торнтон, который, казалось, посмотрел позднему прохожему прямо в глаза... Пришлось резко заворачивать в проулок и ждать Марти на выходе из него. Заговорщики спрятались в густой тени высокого дерева неподалеку от почтамта, чтобы по возможности слышать разговор. Маделин старалась сама начать говорить, чтобы две темные фигуры, стоящие молча и неподвижно, не привлекли случайного внимания, но Марти быстро пресек эти попытки. Тогда Маделин осталось люто сожалеть, что она не курит: молчаливо курящая мужска фигура гораздо менее подозрительна, чем некурящая.

Наконец группа людей отошла от почтамта по направлению к господским усадьбам. Марти и Майкл, подняв воротники, пошли за ними, заметив краем глаза, что Патрик чинно прогуливается под ручку с Кэролайн, завернувшуюся в белую шаль, хорошо заметную в темноте. Неподалеку от аббатства Фонтейн группа завернула в лес – ее было уже скорее слышно, чем видно – и друзья пошли напрямик, Марти чуть впереди, Майкл за ним, стараясь не терять группу хотя бы из зоны слышимости. Ветки и листья нестерпимо шуршали и хрустели под ногами, ветки хлестали по лицу, и Майкл молча проклинал свои женские ботиночки, в которых так неудобно бегать по лесу. Справедливости ради, Марти тоже шумел не меньше. Вдруг они увидели плотные клубы желтоватого дыма, а изнутри его – женский голос, на пределе тона умолявший о чем-то. Было неясно, пора ли уже действовать или все пока под контролем, и стрелять пока рано. В итоге они залегли в кустах на самой границе дыма и стали ждать, поскольку единственная защитная маска была отдана Брайану, а соваться в дым просто так даже для них выглядело безумием. Маделин даже успела оценить двусмысленность ситуации – лежать ночью в лесу с юношей наедине… Бабушка бы точно не одобрила.

Молящие стенания продолжались, но вдруг послышалось сопение, и уже в гораздо более опасной близости. По границе дыма двигалась черная тварь, неуклонно идя в сторону спрятавшихся и едва ли не глядя им в глаза. Маделин оцепенела от ужаса. Волк деловито подошел. Марти молча достал револьвер и высадил в его сторону всю обойму. Ничего не произошло. Ну то есть как не произошло – не произошло с волком, а вот Марти оказался лежащим на земле с, кажется, парой рваных ран. «Кэр!» - изо всех сил закричал Марти их условленный сигнал о помощи. В голове Маделин бушевали лихорадочные мысли.

- Откуда он тут взялся, я совсем не была готова к волку, я могла справиться только с людьми, я могу драться и удерживать, а у Марти был пистолет….
- Пистолет теперь бесполезен, и мне надо то ли спасать Марти (но как??), то ли спасаться самой…
- Беги, дура!!! Беги немедленно!!!
- Бросать друга раненого в лесу – неуместно. Ни аристократы, ни просто друзья так не поступают.
- Если ты сейчас побежишь и волк тебя догонит (а он догонит), тебя в жизни никто не найдет в темном лесу, а до утра ты не доживешь…
- Только бы дома не узнали!!! Что скажет бабушка?! Папа выгонит из дома! Какой позор!
За эти доли секунды волк успел отвернуться от Марти и с интересом посмотреть на Маделин. Пути к отступлению не было, и она бросилась на волка с кулаками, как в детстве дралась с мальчишками соседней деревни – неумело, но отчаянно. Конечно, и это не помогло.