Тем временем скафандры, которые вчера хотела арендовать Мара, ей так и не переданы. Коммандер сказал, что мы будем «тянуть кота за гениталии», и не отдадим их ей, не высказывая прямого несогласия. Тянуть получается мастерски – каждый раз, когда Мара встречает меня с этой просьбой, Синклера, который должен дать санкцию, рядом действительно нет. К просьбе присоединяется уже и Саул Хань.
- Да зачем Вам Синклер! Всему их учить надо! Пока он по два часа сидит на комитетах, возьмите тихонечко эти скафандры, отдайте дядюшке Ханю, он их передаст кому следует и быстренько вернет. Деньги пополам. Азохенвей, это же бизнес!
Мысль гениальна в своей простоте, но я отказываюсь. Дядюшка недовольно бурчит что-то себе под нос. Мне кажется, я слышу слова: «Найду кого посговорчивее».
Наступает время моего дежурства. В рубке все время кто-то есть. А жаль, потому что у меня еще одно сообщение на коммуникаторе: «В 16.30 открой серый сектор на 15 минут». Внезапно на дисплее высвечивается сообщение о поломке. Янковски, Ван Дорф, Доу идут чинить. Я остаюсь в рубке одна – наконец-то! – но до назначенного времени еще несколько минут. Выключить или нет? С замирающим сердцем щелкаю рубильником, индикатор гаснет… и в это время на лестнице появляются остальные члены экипажа. Первое, что они сделают – посмотрят на управляющие панели…
- Вернулись? Идите обратно!
- Что, снова сломался? Как?
- Как обычно!
- Ах ты, какой быстрый!
Бригада уходит снова. Я не знаю, успеют ли они «починить» «поломку» до того, как люди из «СМ» пройдут сектор. Остается только ждать. (Позже выяснилось – не успели).
Обед. Я оказываюсь рядом с Дель Густо. У него какие-то полномочия, проверка, но нас это пока не касается.
- Давайте познакомимся поближе, - говорит телепат. – Кто Вы? Впрочем, что я спрашиваю – стоит посмотреть на фамилию. Вы дочь тех самых Джобсов…
Сразу после опубликования дневника родителей такой вопрос жутко раздражал меня. Главным образом тем, что погружал в воспоминания. Но теперь я взрослая, и я привыкла. Самоконтроль! Но другой вопрос – зачем это ему? Наверняка он просмтрел личные дела всех живущих на станции. Хочет уловить поверхностные мысли? Или…?
- Да. Вы хотите поговорить об этом? Нет? До свидания.
Вновь собираемся в рубке. Доктор Франклин предлагает поискать подозреваемых в двух преступлениях: во-первых, членов «Земной гвардии», во-вторых, телепата-электрокинетика – есть мнение, что вторая поломка была именно его рук делом. В обоих случаях искать следует среди людей. Составляем список. Телепата отыскать не удается. Зато «Земная гвардия», казалось бы, не скрывается – это Янковски со своей ненавистью к ксеносам!
- Господа, вряд ли, - резонно возражает кто-то. - Сами подумайте, если бы это был он – разве не стал бы он скрываться?
- Наоборот! Знаете, как лучше всего спрятать что-то? Положить это «что-то» на самое видное место!
Янковски вместе со всеми смеется шутке.
Приближается 22.00 – время заседания комиссии по Берлину-II. На встречу пришли Игрейн, Кейн, К’Этар и я. Нарн – вежливо - предупреждает, что, в отличие от остальных, он нейтрален и непредвзят в данном вопросе и по поручению Ассамблеи будет искать истину. Мы погружаемся в документы.
И тут становится ясно, что такое «культурные различия». «Дневник Джобсов» для Земли – мастрид и есть в каждой библиотеке, а Игрейн не понимает, что это за документ, не сфальсифицирован ли он. Мы долго выясняем, сколько вмещает в себя «тнуф» (минбарская мера веса еды, предоставлявшейся в лагерях землянам), кто реально управлял колонией после оккупации, что подразумевается под словом «барак» из дневника и так далее. Для того, чтоб понять это, в качестве живого свидетеля приглашена Ирида Шафтброк, дочь сенатора Кейн и Игоря Семенофа, которая пережила оккупацию и была вывезена минбарцами с планеты в числе еще 107 землян. Наконец я вижу этого так интересовавшего меня человека вблизи… И всё оказывается совсем не так, как я думала. Совсем не так. Это не она – доктор психологии, специалист по групповому поведению – ставила бесчеловечные эксперименты, а НАД НЕЙ. А я-то раньше, когда читала дневник, думала, что загрызу ее живьем, если увижу.
Выясняется еще много интересного. Например, «барак» - это просто дом, восстановленный после бомбежек с использованием подручных средств. «Тнуф» - это 9/10 обычного человеческого рациона. Понятно, что и тнуфа не хватит для того, чтобы прокормиться, и будут возникать грабежи и бунты, но все же это не совсем то, что описано в дневнике, или, по крайней мере, не полностью то. «Изменение гипотезы под влиянием экспериментальных данных», - называли это в академии. А на улицах гораздо проще – «разрыв шаблона» и «снос башни».
Сенатор Кейн настаивает, что на Берлине-II проводился социальный эксперимент. Она считает, что по отбору лучших (в число которых попала ее дочь), я скорее склонна думать, что по групповому поведению землян в условиях нехватки ресурсов. Игрейн же в упор не понимает, что такое «эксперимент». В минбарском языке, где нет лжи, нет и надобности что-либо проверять! Скрипя зубами от натуги, приводя множество кросс-культурных примеров, вся комиссия пытается ей это объяснить. Однако наконец решено пригласить посла Таринн, которая, как выяснилось из бумаг, руководила наземной частью операции на планете.
- Посол Таринн, то, что было на Берлине-II – это социальный эксперимент?
- Да, - не меняя тона.
Пауза. Длинная.
- Больше вопросов нет, посол Таринн.
Еще один разрывающий шаблон акцент делает К’Этар. Выясняется, что после объявления о капитуляции минбарцы оставили на Берлине продовольствия примерно на две недели. То, что земной Звездный флот прибыл туда лишь спустя полгода, минбарцы предвидеть не могли и в этом не виноваты. Следовательно, на их совести гибель только 27,1% населения (на столько оно сократилось в результате оккупации). Остальные – а это бОльшая часть – мертвы по вине землян.
- Частично виноваты вы, - мягко, но настойчиво говорит посол. – Вину за смерть нужно делить пополам. Так я и заявлю завтра перед ассамблеей. Назовем это «преступная халатность».
Дракх побери, ведь так оно и есть!
Заседание комиссии, длившееся целых два часа, заканчивается. Госпожа Кейн рассказывает, что завтра на основании этих данных она предпримет попытку сместить Нархатта с поста председателя комитета по опеке, как военного преступника (он координировал военную часть операции с орбиты).
- Скорее всего, ничего не получится, Стефани, имейте в виду, - говорит она, - но поймите, мы должны сказать это вслух! Пусть все увидят, что, в отличие от политики нынешнего президента, впредь земляне не забудут, не простят и не допустят, чтобы такое повторилось.
И мы расстаемся - как коллеги.
Пока меня не было, экипаж успел обезвредить еще одну бомбу. Получилось очень здорово: Джейн Доу сконструировала датчик земных взрывчатых веществ. Он должен был заработать, если вблизи него оказалась бы бомба. Днем мы долго думали, в какой точке станции поставить такой датчик, учитывая, что на его изготовление идет дефицитное ТО, а значит, много их не поставишь. Наконец, датчик был сделан и установлен в том же холле, где прогремел прошлый взрыв. После того, как удалось объяснить встревоженным послам, что это именно датчик, а не бомба, он внезапно заработал. Бригада техников оперативно выдвинулась к ней и успела выбросить бомбу в шлюз. По-моему, все просто блестяще. Жаль, что я пропустила.
Тем временем Нейман решает слетать в открытый космос за теми самыми артефактами, про которые он говорил еще вчера. Кончается это плохо: он парализован, не может управлять челноком и, следовательно, не может вернуться обратно. Направляем спасательную экспедицию: доктор Франклин, которая умеет пилотировать шаттл, и Джейн Доу. Они возвращаются с тем же результатом: доктор парализована, киборг еле движется. Коммандер по-прежнему в космосе. У нас больше нет пилотов! Нужно еще! Последний пилот среди людей – сенатор Кейн. Ее находят, она согласна лететь… и просто вся дрожит в предвкушении вылета. А ведь ей уже 60 лет! Ничуть не похоже.
Пытаемся найти другого пилота, из ксеносов. Маллари вяло пытается поторговаться, помощь дракха не принимаем уже мы – об этом еще днем предупреждал коммандер. Подозрительно активное участие в организации вылета принимает Александра Бах, которая распоряжается так уверенно, будто имеет на это право. Принято еще одно решение: от псионической атаки их будет прикрывать Рикардо дель Густо.
Кейн и Доу возвращаются. Им плохо, но лучше, чем после прошлых полетов; сейчас они придут в себя и слетают еще раз – теперь уже наверняка. Зато дель Густо без сознания, с сердечным приступом. Над ним хлопочет доктор Франклин. Хлопочет с каменным лицом; видно, что она движима долгом, а не состраданием. Мы ждем результата лечения дель Густо и экспедиции по спасению коммандера. Помимо всего прочего, дель Густо днем похвастался экипажу, что он теперь директор Пси-корпуса и обещал по этому поводу проставиться. Поэтому мы просто не можем позволить ему умереть! К счастью, нам не приходится. Через какое-то время оживают и дель Густо, и спасенный из холодного космоса коммандер.
Пришедший в себя Нейман сцепляется с Марой. Они ругаются, затем он с применением силы выгоняет ее из медблока и угрожает выгнать и со станции. Коммандер в ярости; никому из экипажа он никогда не устраивал ТАКУЮ выволочку. И слава Богу.
Я хочу найти сенатора Кейн и поговорить с ней о политических перспективах Марса. Что она думает об изменении положения колоний, какие перспективы у этого вопроса в коридорах власти? Может быть, мне не стоит открывать последнюю дверь на пути ребят, что скрываются сейчас в недрах станции? Увы, встретить сенатора до отбоя не удается. А мне надо решить, открывать ли коричневый сектор. Госпожа Кейн, ну где же Вы!..
Я не могу распоряжаться в рубке, как хочу: надо ловить момент. Поэтому утром, на своей вахте я отправляю по коммуникатору сообщение, что шлюз открыт, а следом еще одно:
«Парни, идут переговоры с Кейн и Семеновым. Пока не начинайте, о результатах сообщу».
После вахты я хочу пойти на завтрак. Но на лестнице из отсека вываливается и считает спиной ступени посол К’Этар. Организую доставку в медблок. По просьбе доктора Франклин ищу телепата, даже нахожу. Наконец добираюсь до столовой, ем. После завтрака – как удачно! – вижу сенатора Кейн. Она еще раз подтверждает намерение попробовать сместить Нархатта.
- Прикинемся на Ассамблее слабенькими, сиротками… попросим защиты.
Первая мысль – ЧТО?!?
Вторая мысль – СДЕРЖАННОСТЬ!
- Не нужно так говорить про сирот, - ровным голосом.
- Ну, мы же должны представить себя слабыми…
- Я именно про сирот, - еще более ровным голосом.
- А… ну да.
Прошу ее рассказать мне планы верхов на будущее Марса.
- Конечно же, давайте обсудим, - говорит сенатор, - Вы как раз оттуда, мне интересны Ваши идеи!
Поясняю, что Марсу нужно больше денег, но правительство может перечислять их субвенциями, что позволит ему не потерять лицо, снижая налоги по требованию. Мы приходим к общему мнению о размере субвенции, о том, что представительство колоний на Земле нужно как-то расширять… Кейн, кто же виноват, что ты провалила те переговоры, ты же все понимаешь, все же идет нормально…
И тут раздается взрыв. Становится известно, что станция захвачена террористами. Они предъявляют список требований. Ко мне подходит коммандер и просит показать свой коммуникатор. Мы с Кейн были так увлечены разговором, что я пропустила начало оглашения требований. И теперь, передавая Нейману прибор, мельком вижу последнее: «С нашей стороны мы просим Стефани Джобс, гражданку Марса, быть посредником в этих переговорах».