(игра 5-8 марта 2016 года, Новосибирск, база "Электрон" (Красный Яр), 50 игроков (из них 10 онлайн)

Каждый из нас предан. Кому-то или кем-то.
Федор Достоевский


Холод. Что холоднее – бездны воспоминаний, глубины космоса, или серый ячеистый металл обшивки рубки станции «Вавилон-5»? Сейчас третье отделает нас от второго. А первое пытается оторвать меня от них обоих.
В самый дальний угол чулана памяти задвинута жизнь в семье - хорошей семье двух интеллигентов (старинное земное слово): мама-терраформист, папа-инженер плюс старший брат. Когда мне исполнилось десять, Стив уехал на заработки, а родители – в командировку на Берлин-II. Я осталась на родном Марсе. Два года от родителей приходили денежные переводы, которые позволяли оплачивать жилье и няню. Потом перестали. Когда деньги кончились, я попала в приют системы социальной поддержки. Денег на него отпускали мало – колонии вообще оставалось мало денег после уплаты федеральных налогов ЗА. Так что эти воспоминания - одни из самых ярких: гнилые макароны на ужин (если есть ужин), котлеты, в которых встречались дохлые тараканы, и воспитатели, которые били за любую провинность и просто так. А еще хуже - приютское окружение. Все интересы соседей по комнате - подраться, покурить тайком, посмотреть «Дом-223» по телевизору, а после приюта устроиться автомехаником.
Мне повезло – однажды в приют пришли волонтеры, которые проводили тестирование. Способности к технике помогли мне получить стипендию от фонда сенатора Игоря Семенофа на обучение в гимназии фонда. В гимназии, в отличие от приюта, на нас смотрели не просто как на людей – как на интересных людей: у каждого был свой тьютор, способности учеников развивали, клубы по интересам улучшали умение дискутировать, излагать свои мысли, побуждали знакомиться с классическим искусством. Благодаря фонду – и, получается, Семенофу лично - моя жизнь разительно изменилась по сравнению с тем, какой могла бы стать. А вот оставшиеся в приюте четверо моих старых друзей погибли: двое на улицах Нью-Марса после побега, один в приюте от побоев, один от наркотиков.
Время от времени на Марс навестить меня прилетал Синклер Нейман, старый друг родителей, который знал меня с детства и которого я называю «дядя Синклер». Он привозил с собой немного тепла и искреннего интереса ко мне. Особенно его поддержка стала нужной, когда выяснилось, что родители на Берлине-II погибли страшной смертью в концентрационных лагерях. Над их дневником, который был найден и опубликован на Земле, я плакала ночами, пока слезы не высохли, оставив по себе ненависть к минбарцам и прочим ксеносам*.
После гимназии я легко поступила в Марсианскую техническую академию. Стиву не удалось заработать денег на мое обучение, и мне пришлось идти обычным путем – взять кредит на обучение у одной из корпораций; я выбрала «Вейланд Ютани». После обучения корпорации нужно выплачивать кредит лет тридцать. Выбора у меня не было.
Воспоминания об академии - высокие баллы на тестах. Точнее, не так – удовольствие от занятий, хорошие результаты и в результате – высокие баллы на тестах. Настолько высокие, что на третьем курсе я оказалась лучшим студентом из тех, кто ранее получал стипендию фонда Семенова, и на торжественном приеме впервые увидела его лично. Кроме того, университет – место, где можно участвовать в реальных работающих проектах, наблюдать вблизи успешных ученых и корпоратов и общаться с ними. Нужна вежливость. Даже так - Вежливость. Самоконтроль. Дисциплина. Выполнять обещанное и держать лицо.
В академии же я познакомилась с Клаусом Кински. Наверное, по принципу «крайности сходятся». Эксцентричный сорвиголова, он был активистом «Свободного Марса». Тогда организация еще не была запрещенной. Мы ходили на демонстрации, стояли в пикетах с плакатами, попадали за это под струи водометов и дубинки полицейских, а затем в участок. Это было веселое время. Про всех членов «СМ» я могла сказать «наши». Один за всех, все за одного. И Клаус – всегда рядом. И его слова «я люблю тебя». Слова, которых я до того не слышала семь лет.
Потом я закончила академию, и даже диплом с отличием не помог сразу устроиться на работу – мешали приводы в полицию в личном деле. Понадобилось три вещи сразу – талант, поддержка корпорации и рекомендации дяди Синклера. Благодаря их сочетанию меня взяли в Звездный флот, сразу энсином. Хорошая работа – получше, чем терраформистом где-нибудь у черта на куличках, типа Свободы-21. Единственное, что раздражает – армейские порядки – иерархия, «офицерская честь», обсасывание очередной звездочки, «долбаные ксеносы» и «еще мой прадед носил мундир, и я буду достоин его памяти». Закосневшая в самодовольстве каста. Единственные люди, достойной которых хочу быть я – это дядя Синклер и Игорь Федорович. Но я не кричу об этом вслух.
Во время службы на «Кондоре-3» главным инженером мне пришлось пойти на опасный для станции маневр, чтоб спасти всех. Я даже не боялась неудачи, потому что выхода не было. И тем более не боялась тех, кто предлагал не делать этого. Я - главный инженер. Я отвечаю за жизнь людей. Это МОЯ станция. Эта груда железа будет работать так, как решу я. И еще - от моей работы зависит жизнь людей.
Тем временем на Марсе произошло восстание. Отстранение от переговоров Семенофа, привлечение Кейн, 2300 погибших с обеих сторон. Более 200 осужденных со стороны мятежников. 72 человека – на каторге на Титане. И среди них – Клаус… А операцию по подавлению мятежа возглавлял дядя Синклер. Так один любимый человек отнял у меня другого. Мог ли он поступить иначе?
Не знаю, что он об этом думал и знал ли о Клаусе. Но он предложил мне перевестись под его командование, главным инженером «Вавилона-5».
***
Станция вышла на орбиту. У послов начались заседания комитетов, у нас – часовые отрезки вахт. «Янковски сдал вахту Ван Дорф. Ван Дорф приняла вахту у Янковски». Привычная служебная рутина. Впрочем, не совсем привычная: единицы ТО (техобслуживания) от реактора передаются Янковски, а не мне, как следовало бы по логике. Коммандер Синклер подстраховывается: ни один человек не может собрать все ресурсы вместе, чтоб воспользоваться ими. Недоверие… неприятно. Зато посол Синклер обещал предложить мою кандидатуру на пост главы межпланетного трибунала по военным преступлениям, создать который будет предложено на первом же заседании Ассамблеи. Идея меня полностью устраивает. Это гораздо лучше, чем быть секретарем Ассамблеи. Мысль баллотироваться на этот пост возникла у меня после того, как я увидела, что это же сделала Ирида Шафтброк – женщина, имя которой я знаю из дневника родителей… и с которой я ОЧЕНЬ хочу пообщаться.
Коммандер заходит провести для экипажа «политинформацию». Говорит, что наша задача – усиливать ЗА, «подгребать под себя» все артефакты технически развитых цивилизаций, чтоб усиливать Альянс, потому что слабые не выживают, не допускать инцидентов, быть командой. Речь хороша; руководить и ставить задачи коммандер умеет.
Мне нужно поговорить с Ральфом Ронсоном. Он был военным губернатором колонии Свобода-21, и во время восстания против земной администрации поддержал мятежников, которые заявили о своем выходе из юрисдикции ЗА и переходе под протекторат Лумати. Безусловно, интересный прецедент для колониста с Марса… Ронсон рассказывает, что экономическое положение Свободы оставляет желать лучшего, лумати вытесняют землян с рабочих мест, корпорация-владелец колонии ничего не предпринимает. Что был проведен референдум, на котором победила идея отделения, правда, организован он был в спешке, не успели прибыть наблюдатели, и теперь трудно доказать его легитимность… любопытно.
Нужно задать последний вопрос – как Ронсон решился нарушить присягу? Не то чтобы я ношусь со своей как с писаной торбой, как эти военные в n-ном поколении, но все-таки на мне тоже погоны. Набираю в грудь воздуха.
- Капитан Ронсон…
- Не называйте меня капитаном. Я сделал выбор и потерял право носить это звание. Зовите меня просто «мистер Ронсон».
Вот как... Вот как поступают настоящие военные. А дядя Синклер в подобной ситуации стрелял в людей…
Возвращаюсь в рубку. Там сидит Янковски, который время от времени изрекает что-то про «долбанных ксеносов». Я почти согласна с содержанием, но меня передергивает от формы, в которую оно облечено. Солдафон!
Внезапно с пульта управления станцией приходит сигнал о поломке! Одеваемся с Янковски в скафандры, идем на нужный уровень. И находим в системе вентиляции полуразложившийся труп гуманоида! Вот это да! Ох, дядя Синклер, что-то пошло не так на Вашей станции… Скрывая труп*, доносим его до медотсека и кладем рядом с трупом прежнего посла Центавра. Вскоре доктор Франклин выясняет, что гуманоид – бракири. А еще через короткое время – что в посольстве бракири пропал адвокат.
Поломка напоминает мне, что нужно навестить кафе «Зокало». Его хозяин Саул Хань не скрывает, что принадлежит к мафии и что держит черный рынок «Вавилона-5». Как главного инженера станции меня беспокоит, чтоб на рынке не появилось ТО: с его помощью можно повредить системы станции, особенно если еще иметь ее планы.
- Если вам предложат ТО, дайте мне знать…
- Я вас понял…
В коридоре меня встречает коммандер Нейман и просит присутствовать при разговоре с иккарианином. Тот утверждает, что планеты, которые сейчас принадлежат ЗА, 1000 лет назад были собственностью иккариан, что доказывают имеющиеся там иккарианские развалины. Инопланетянин хочет потребовать на этом основании планеты назад.
- Я вернулся домой и вижу, что мой дом, который я оставил на время, заняли в мое отсутствие…
Синклер возражает, что так надолго оставленный дом уже не может считаться собственностью. А я вспоминаю, как в истории Земли племя евреев вернулось туда, где они жили, спустя 2000 лет и, несмотря на сопротивление, отбило «святую землю» у тех, кто поселился там позднее. Хорошо, что иккарианин не читал наше священное писание. Впрочем, даже не читая, он может прийти к той же мысли.
Во время беседы мне приходит сообщение на коммуникатор: «Есть предложение. Хань». Прихожу, Хань демонстрирует товар, и я меняюсь в лице, несмотря на всю выучку в Марсианской технической академии: это планы станции! Полный набор. Три экземпляра! На черном рынке… Началось.
- Я понимаю, что это для вас ценность, - говорит старый бандит. – Давайте так: я отдам Вам это, даром. А Вы в свою очередь, договоритесь с Синклером, чтоб он позволил арендовать вооружение с истребителей, которое я поставлю на свой торговый флот. Моим торговым караванам угрожают пираты, хорошо было бы заманить их в ловушку. Ну и вообще, при случае вспомните про мою лояльность…
По-моему, снять вооружение с истребителей нельзя, и я говорю это Саулу. Придумываем другой план: внезапный прыжок истребителей из гиперпространства. Взяв в качестве доказательства один экземпляр, бегу к Синклеру. Он соглашается на проект, и я получаю остальные.
К Синклеру приходит Мара. Она просит арендовать скафандры, чтоб выйти в открытый космос рядом со станцией. Подозрительный Синклер обставляет это кучей условий: «Ваш металлический водород, наш сопровождающий (чтоб не повредили станцию снаружи), 100 тысяч».
- 50.
- 75.
- 60.
- 65.
Мара соглашается. Но позднее выясняется, что нужен еще и пилот. Синклер поднимает цену до 150 тысяч, Мара колеблется. Выход в открытый космос откладывается.
Между тем по подозрению в убийстве бракири по предложению доктора Франклин арестовывают Джейн Доу. Она моя подчиненная, но, пожалуй, я ничего не могу сделать.
Посол Маллари просит разрешения забрать тело посла Цезра. Понятно почему – есть подозрения, что посол был отравлен, можно найти следы яда и использовать как улику в бесконечных распрях домов. Синклер торгуется за тело так же упорно и талантливо, как до того с Марой. Учитывая предмет торгов, слушать это неприятно. Впрочем, потом все оборачивается шуткой.
Прохожу мимо «Зокало». Там танцует Затанна, толпа мужчин-послов пожирает ее глазами. Ощущение, что пол залит слюной по щиколотку.
Меня встречает Семенов и просит сделать проект Устава межгалактического трибунала. Семенов, естественно, в курсе, что меня прочат на место его председателя.
- Мне он нужен завтра к 9.30. Вы успеете сделать к утру, Стефани?
Успею, Игорь Федорович. В гимназии и Академии я сделала «к утру» кучу работ. А уж проект трибунала, который будет расследовать, в том числе, трагедию Берлина-II, я сделаю точно. Тем более от этого зависит моя карьера. Как нас учили: «Будь трудолюбивым и выполняй обещанное».
Нагруженная работой, опять прохожу мимо «Зокало». На этот раз зрелище еще лучше: танцует Дель Густо. Зрители в экстазе. Жаль, что мне некогда. Страшно представить, кто окажется на сцене, когда я пройду мимо этого злачного места в следующий раз.