Доброго утра, читатели-толкинисты и читатели-нетолкинисты!





Давайте порассуждаем, что мы, собственно, имеем в виду, когда говорим, что «игра будет по Толкину»? Кажется, то, что источником для игры является книга «Властелин колец» и/или «Сильмариллион». Это логично читается, даже человек со стороны так подумал бы (возможно, прибавив трилогию Джексона к списку источников). На самом деле, услышав одну и ту же фразу, мы совсем разное за ней видим.

Как правило, мастера облекают свои надежды в какие-то слова. Например, в такие: «Наша игра — для тех, кто давно любит Рональда Толкина». Или в такие: «Мы хотим дать возможность каждому игроку не только “пожить” в Средиземье, но и полностью окунуться в атмосферу мира, эпоса и сказаний». Или в такие: «Наша игра для людей, любящих Арду всем сердцем, людей, которым важен ее дух, сказка, возможность еще раз ощутить себя в знакомом мире, где любима каждая мелочь». Любовь к источнику льется отовсюду! Проблема в том, что все читают книги по-разному и любят их совершенно за разное. Один и тот же текст интерпретируется читателем в зависимости от его характера. Поэтому, несмотря на кажущееся единство целеполагания, из раза в раз сообщество приходит к конфликту, суть которого — «как же нужно правильно любить Профессора».

Иногда МГ дает игроку интерпретации: какие на нашей игре эльфы и что в них важно. Что отличает гнома-женщину от гнома-мужчины. Чем человек Запада отличается от человека из сирых земель. Редко МГ отвечает на вопрос «чем синда отличается от нолдо». Почти никогда мы не найдем в правилах игры ответа на вопрос об отличиях персонажей домов нолдор, важных для ролеплея именно на той игре, куда собрался игрок. При этом на условно-толкинистских играх все отличия будут описаны через мотивации, характеры и с цитатами из текстов, а на условно-мейнстримовых — в приложении к моделям, правилам, системам и через сеттингообоснованные ТТХ. Что удивительно, описаний и толкований для условно-толкинистских игр мы не найдем даже не потому, что их нет (а они как раз есть, часто или почти всегда), а потому, что знание это передается изустно, а не в письменных предыгровых материалах. Здесь мы рассматриваем только частный вопрос персонажей, но точно так же редко находишь в игре антропологический — связанный с пространством игры, построенный мастером как реконструкция достоверного мира — материал по тому, как живет каждый конкретный народ (если этот ответ есть, то часто делегирован игрокам или непонятен относительно структуры игры, является не мирообразующим, но просто каким-то там). В итоге каждый привозит на полигон своего Толкина, чтобы любить его либо в одиночку (плохой случай), либо в узком кругу единомышленников (частый случай).

Интерпретации Толкина как источника, с разъяснением, кто и почему эльф и какой именно, вошли в обиход описаний игр не так давно. Долгое время сообщество, играющее в Толкина, было закрытым и не было готово говорить с теми, кто воспринимает текст иначе, чем «принято и правильно». Знания же свои они не постулировали письменно, но отдавали игрокам вместе с включением в игры, из уст в уста. Игры двинулись вперёд, появились целые методики разработки, но принцип изустности сохраняется условно-толкинистскими играми и по сей день, как один из дорогих знаков принадлежности к «настоящим играм по Толкину».

Делая игру по Толкину, приходится (особенно если хочешь видеть на игре толкинистов и не хочешь, чтобы они тебя осуждали) доказывать правомерность своего мастерского восприятия мира, опираясь на источник — текст. Для этого очень пригождаются навыки анализа исторического источника и текстологии. Мастер становится исследователем, так как планка знаний искушенного и авторитетного игрока в Толкина — высока, а сама тема у всех вызывает трепет. Если же требуется применить в игре какую-то модель, нужно всегда подумать о том, как она воссоздаст именно толкиновские мировые процессы, а не какие-то абстрактно-фэнтезийные.

Если говорить коротко, то играя «по Толкину», мы играем в ролевой жанр «историчка». Тексты Толкина для нас — летописи, да еще и обладающие абсолютной истинностью, даже несмотря на противоречия (если летописи можно сверить у разных авторов, чтобы получить взгляд на проблему с нескольких точек, то в случае Толкина автор только один, пусть и меняющий мнение). Полноценный демиург и его писание!

При этом, если мы говорим о «мистериалке по Толкину», то наша историчка приобретает черты игры симуляционистской, театральной и подразумевающей свободу проживания эмоций. Но не свободу действий. На ней требуется быть «историками» — знающими мир, соблюдающими «дух эпохи», а значит, прочитавшими и понявшими единый исследовательско-интеллектуальный контекст происходящего во всей его тонкости. Ответственность за происходящее на игре во многом переложена на игрока: он, а не МГ несет ответственность за создание мира, в первую очередь, — поэтому и запрос к игроку специфический, требующий определиться «на пороге», кто свой, а кто нет. Попасть на такую игру с каким-то своим Толкином в голове — всё равно что прочесть на серьезной научной конференции школьный доклад-реферат не по теме конференции.

Неудивительно, что, попадая на большую игру по Толкину, классический «мистериальщик» испытывает боль искренне верующего, играющего в «Умереть в Иерусалиме», или боль медиевиста на игре про Средневековье. Эта боль мало понятна со стороны, но очень остра. Чтобы разделить ее, нужно понять, с какой точки человек ее испытывает. Становясь на ту же точку (а это тоже точка познания), тоже можешь начать испытывать боль.

Совет для тех, чье сердце болит за первоисточник — отнестись к игре как к игре, а к видению мастера как к творческому прочтению. И далее уже будет можно говорить о мере того творчества и качестве того прочтения, но не о самой невозможности таковых, как часто происходит сейчас, что и вызывает боль у «мейнстрима» при соприкосновении с «толкинистом». Есть игры с едиными структурными решениями в моделях и сюжетах, которые принуждают людей к Толкину и его переживанию так или иначе, оставаясь при этом мистериями («Дорога», «Письма Восточного Дозора»). Есть игры, играющие с Толкином как с пространством символов, очень вольно обращающиеся с текстом («Сильм-экстрим», «Сильм-эквилибриум»). Есть эпика, где можно насладиться масштабом и огромным миром («Эпохи»). Вариативность хороша, как цветы весной — пусть цветет!

Но вот еще напоследок идея: можно было бы договориться, что «игры по Толкину» — это только игры, где Толкин воспринимается в мистериально-историческом ключе, те самые старые игры о духе и букве, а не о правилах и сеттинге. Прочие же игры можно было бы назвать «игры по мотивам Толкина», или «игры в сеттинге Толкина». Вы бы согласились так разграничить вотчину толкинистов и толкинистики и игроков, любящих в Толкина играть, каким бы он ни был?