Двое из дома Беора - женщина и мужчина - разложили костёр и глядели, как сгорает тело в чёрном плаще.
Потом двое насыпали маленький холм. Очень скоро эти земли стали морским дном, и это конец истории женщины, которую звали Адельхайд, и Блошка, и Хайнель, и в самом конце ИрШарМаурХайРут – Шестой щитоносец.

Однажды кто-то создал мир. И кто-то создал людей. Этот – или эти – кто-то были недобрыми. Люди рождались, мучились и умирали поколение за поколением. Мудрые говорили – это оттого , что люди были виновны. Мудрые с Севера учили, что Владыка Севера создал людей, и им было хорошо под его властью, но потом многие – три племени предателей - соблазнились и ушли; а поскольку деяния каждого человека лежат на всём народе, это преступление долго ещё предстоит искупать, искупать страданиями.
Чтобы было не так больно, люди придумали себе любовь и надежду. Но любовь не давала такой силы, какую давала ненависть.
Одни из людей носили рубище, тяжко работали и скверно ели. Другие носили цветное платье и ели досыта. Третьи ходили в чёрном и управляли всеми. Но все страдали.

Рабы Рыба ( nel_lj) и Шапка (fenixstorm). Они не упомянуты в этой истории, но очень для неё важны.

Дочь рабыни Блошка презирала других рабов. Она про себя думала, что хозяева, вастаки, те, кто ходит в цветном платье – настоящие люди, а рабы так. И очень хотела попасть в настоящие люди. И не задумываясь рассказала хозяину о готовящемся рабском бунте. За это её взяли в вастакскую семью приёмной дочерью, она стала почти как настоящий человек. А настоящий человек ходит приосанясь, глаз не опускает, обиды не спускает. Воля и имя – вот чем он отличается от раба. Жестокость, доблесть, дерзость – всё при нём.
…Приёмная мать звала дочку, когда надо было наказать кого-то из рабов. Сама рук не марала. Её все любили. Наверное, потому что она сама всех любила.

Аника (freexee) и Барух, отец и мать.


Хайналь-вастачка никого не любила. Она знала, что её кто боится, кто презирает, а кто всё вместе, и не тщилась нравиться людям.
Понятно было вот что. Северяне один вастакский род превратили в рабов и распродали - и присматриваются к другим, и в который ударят первым – неизвестно. А значит, в своём роду биться за наследство или замуж в другой род идти - глупая затея. Жалко жизнь растрачивать на то, чтобы холить коней и распределять рабов по работам, того жальче за глупую выходку домочадца снова оказаться в рабской рогоже – Кодекс Севера велит карать всех скопом, в семье каждый за каждого отвечает. Чёрный плащ хоть и имеет единственное украшение – белую нашивку, три горных пика и три звезды в небе, - ценится дороже, чем меха и золото, потому воплощает собой право карать.

Обычай Севера казался Хайналь-вастачке диким и странным. Она знала, что северяне не только рабов, но и друг друга приговаривают к наказаниям болью, но когда Палача-из-крепости, статную женщину в богатой бело-красной одежде, вывели к позорному столбу и исхлестали плетью, как последнюю рабыню, - Хайналь стошнило от омерзения. Нельзя с настоящими людьми как с рабами.


Палач, БагурЛагХай ( ratidis), - за несколько часов до описанных событий, за работой. Казнь эльфа.

И всё же Хайналь понимала, что ей придётся принять этот обычай. Было почему. Приёмная дочь в небольшом роде может храбро сражаться с оборванцами из леса, но никогда она не сможет сделать то, что может человек в чёрном.

Её мучила и жгла память о несмытой обиде.
Она стояла в поле, готовясь защищать коней – вдалеке слышался волчий вой – когда увидела бегущих на вой мужчин, двух братьев из рода Волка. Новый род, дерзкий, неуживчивый, у северян в фаворе. И Фаркас, глава рода, приставил меч к её горлу.
- Почему ты мне, дочери рода Быка, грозишь смертью? – спросила Хайналь дрогнувшим голосом.
- Потому что могу, - сказал ветеран южных войн. – Кто воет на полях? Только я вправе тут выть.


Волк.

И Хайналь отвела меч левой рукой, с плетью. Она могла, она успела бы ударить правой Волку под рёбра, в правой был меч , он напал первым, он ответил бы! Но она не ударила. Только сказала:
- Ты мне нанёс обиду.
- Так прости, - усмехнулся Волк. И надо, надо было бы потребовать возмещения обиды, но Быки – опальный род, и кто знает, как повернётся дело? И она сказала – прощаю. И это жгло ненавистью. Когда она наденет чёрный плащ, она сможет наложить на Волка самую позорную кару, и сама приведёт её в исполнение!

Но северяне всегда испытывают новеньких. И Хайналь досталось такое испытание – провести допрос своего же рода по делу о колдуне, который прятался под личиной старшего брата Войцеха. И вроде всё обошлось. Но тошно, тошно было всем. Старых уважаемых людей в крепость привели под конвоем, даже не предложили сиденья, пока шёл допрос.
Но это дало право Хайналь надеть чёрное. Пока без нашивки. Она сняла всё, подаренное приёмными отцом и матерью – шапку белого меха, золотые перстни, красный жупан. Меч и плеть оставила себе – только они и нужны будут, чтобы добыть власти и силы, а украшения щитоносцу не подобают, не девица на выданье. Вот это расстраивало – у северян-то обет безбрачия, а она даже с мужчиной никогда не была.

В крепость Хайналь провожала только Хайника – старшая сестра.

Хайника, которая однажды получила три плети за то, что недостаточно почтительно просила помочь раненой сестре.

Работы было много, возможностей было много, было чему поучиться и где выслужиться. Надо было показывать всё свое усердие и сообразительность. Хайналь повезло – пыточное дело ей довелось изучать на прекрасной Палаче, которая, как оказалось, изменила делу Севера и жалела многих из тех, кто попадал ей в руки. Теперь гордая женщина сидела на пыточном стуле, а новый палач подробно отвечал на вопросы Хайналь – как правильно ломать пальцы, до какого цвета калить железо. Хайналь пробовала инструменты на коже белой шеи, Палач истошно кричала, и это было гораздо волнительнее, чем наказывать рабов.

Другое дело, которое поручили Хайналь, было противнее – приглядывать за вастаками из рода Беркута, которые, оказывается, замышляли восстание. Приговор вастакам был прост – они становились рабами и переходили во власть пресекшего восстание рода Волка. Хайналь сразу смекнула, что от мятежников надо избавиться как можно скорей, пока никто из них не стянул нож, не умер от кровопотери, не довёл воина насмешками до белого каления и не доставил других неприятностей.

Беркуты и нравились ей, и раздражали. Им-то, потомкам Ульфанга, никогда не надо было доказывать, что они настоящие люди. Это несравненное право было у них от рождения. Хайналь хотела бы быть такой, как законоговорительница Реггелт, гордой и грозной, и чтобы люди ходили к ней за советом. Но она - не такая, и если есть шанс отомстить за это кому-то, шансом надо пользоваться.
Одного за другим Беркутов подводили к столбу. Каждый мог сказать своё последнее слово настоящего человека, и многие говорили, только Реггелт с криком «Ненавижу!» разорвала путы и ударила Хайналь в живот. Потом приговорённого раздевали, снимая знаки рода и богатые одежды. Он теперь раб, нет у него ни рода, ни имущества. Ему связывали руки – нет у него воли, чтобы действовать. Связывали ноги, чтобы он мог ходить малыми шажками, - нет у него воли, чтобы выбирать путь. Завязывали рот – нет у него воли, чтобы выразить её словами. И глаза завязывали, только уши оставались открытыми, чтобы раб всегда мог слышать приказы тех, кто вправе приказывать, и первый приказ – «Бурз Маат» - повергает его на колени.


Аспарух (myrngwaur) казнит раба. За несколько часов до описанных событий.

Была работа и совсем грязная. Что хорошего в том, чтобы резать коней, прекрасных холёных коней, которых таким трудом растили, чтобы лекарка потрошила их и варила зелья?

Через короткое время Хайналь получила нашивку с тремя горными пиками, то есть стала почти что настоящим ШарХорХаем, офицером Севера. Её наставником и поручителем стал военачальник крепости, и он же дал ей имя ИрШарМаурХайРут, Шестой щитоносец.
Не было ритуалов, не приносили клятвы – для этого просто не было времени. На горизонте показалось зарево, хотя до рассвета было ещё долго.

Шестая почувствовала страх, какого не испытывала никогда в жизни. Белый отряд, высокие воины в белых доспехах, пешие и верхами, с факелами в руках. Их было немного, но они наводили ужас – если взгляд эльфа-раба заставлял чувствовать себя неуютно, эти прожигали насквозь. Шестая на мгновение схватила руку военачальника, тот сжал её кисть. Крохотный жест человечности от образцового офицера Севера.


ШарМаурХай (irumata).

Шестая подумала, что они вряд ли победят, как уверял военачальник. И что, возможно, она и рассвета не увидит. Но рядом стоял тот, кто был много старше, перевёртыш, эмиссар Севера, скрывавшийся долгое время под маской пленного эльфа Алмаза древний дух.

Майя в обличьи эльфа Алмаза (ruined_ajantis).

«Прошу тебя, - сказала она жалобно, - запомни меня. Ты ещё долго будешь жить, а я вряд ли». «Как мне запомнить тебя?» - спросил древний, лукавый, опасный дух, - «Как воина, который стоял до последнего?» «Да, запомни меня как Шестую, которая стояла до последнего», - ответила Шестая, и у неё больше не было пути назад. Дух сдался врагам без боя, и колдунья ( rainell) сдалась, и светлоглазые воины в белых доспехах поражали защитников крепости своим волшебством беспрепятственно. Не было штурма, в котором можно было бы пролить кровь мятежников и погибнуть со славой. Шестая запомнила золотоволосую женщину ( floriel) с ужасными глазами, идущую прямо сквозь штурмовой коридор – и воины падали без сознания один за другим, и её саму ослепительный свет лишил чувств. Так что не было ни ран, ни увечий, когда её привели на суд – только бесконечная слабость.

Слово посланника Запада ( ringl) было простым – тот, кто не отречётся от служения Северу, будет казнён. Шестая оглянулась – все старшие в крепости молчали. Она шагнула под взгляд ужасных глаз и сказала – я не отрекусь.
И когда её уводили, военачальник закричал – она совсем недавно с нами, она очень молода, у неё не было даже посвящения по всем правилам. Он, наверное, хотел спасти жизнь своего шестого щитоносца.

Смерть пришла к Шестой в образе юноши в сияющих белых доспехах  (azazelrus). Было страшно, и Шестая рыдала от страха, а больше от обиды, что наставник от неё отрёкся, и ещё от того, что она умирает, а другие будут жить, даже самые жалкие рабы, а кто-то будет жить даже и вечно.
Белый меч сверкнул под луной. Было страшно, но больно не было. Воин Запада убил Шестую быстро.

«Я запомню тебя», - сказал опасный древний дух Шестой перед казнью.
«Я запомню тебя», - сказала Мудрая (tannku)из рода Беора у костра Шестой.
Те земли скрыло море.

Использованы фотографии shadowri
Комментарии: 31