Конференция оказалась на редкость толковой. Много думал (тм). Попробую вкратце изложить, о чем шла речь, и свои мысли по этому поводу.

Изначальный посыл конференци был в том, чтобы посмотреть, как поживает а) театр в своем историческом развитии в России, б) историческая тематика в театре, в) историческая тематика в остальных перформативных искусствах (к каковым, очевидно, мы и относимся). Никаких ограничений касаемо того, что история, скажем, должна быть только российская, в постановку темы внесено не было. Однако любопытным образом люди восприняли "исторический перформанс в России" как "перформанс по российской истории". И заявленные темы докладов были для меня такими же симптоматичными, как отбор тематик для ролевых игр - о котором я и рассказывала. Важно: я тут, упаси Боже, никого не осуждаю - просто интересно соотношение тематик "театралов" и ролевиков.

В общем, за вычетом театральной истории (и то не везде) и ролево-реконструкторского блока, оказалось, что и для докладчиков конференции (как и для ролевиков) история России в целом начинается незадолго до революции, примерно в начале ХХ века. Основной же тематикой, которая прослеживается в большей части докладов и пьес, которые у нас были по вечерам после заседаний - это отношения человека и власти, а точнее - репрессии всех сортов и регионов. Подавление крестьянских бунтов в 20е и что об этом (не) помнят сегодня; разгром мейерхольдовского театра; память о большом терроре и неприятие этой памяти в разных городах; борьба с несогласными в 1968 и масса других сюжетов - все о том, как властная машина СССР перемалывает жизни отдельных частных людей, а современники наши кто пытается привлечь к этому внимание, кто затыкает им рот и говорит, что все это вранье, а большинство просто проходит мимо, не желая об этом думать и как-то эмоционально вовлекаться. То, что не про прямые репрессии - все равно про давление, разрушение, неблагополучие и неустроенность. При этом мирных сюжетов о русской истории почти нет: где не репрессии, там суд над нацистами, агитационные раннесоветские перформансы для поддержания боевого состояния комсомольцев и современные переложения советских пьес.

Это отчасти пересекается с ролевым репертуаром: у нас по российской истории абсолютное большинство игр - про "дореволюцию", революцию и Гражданку. Дальше у нас в небольшом количестве присутствует Великая Отечественная (очень хорошими и аккуратно сделанными играми) и какие-то отсылки к СССР, а еще 90е в виде совсем уже полуфэнтезийном, потому что без мистического пласта и дичи в духе Рен-ТВ говорить об этом периоде никак невозможно. При этом тематика репрессий и вот этого противостояния системы-машины и отдельного человека - абсолютного большинства тематик конференции -  на российском материале у нас практически полностью отсутствует. Мы уж лучше про Варшавское восстание, или про Францию Петэна, или как полиция угнетает хиппи - но не про Россию. Видимо, получается, что у нас "болит" и требует проработки и осмысления этап гражданской  войны, а в профессиональном перформансе - советского репрессивного опыта.

Вторым моим общим наблюдением, помимо тематического репертуара, было то, что современный театр (или лучше уже говорить перформанс?), судя по докладам, сейчас довольно уверенно движется от пассивного созерцания зрителя в зале к физическому проживанию и присутствию, а также к активному действию и свободе выбора в пространстве перформанса. В целом это подтверждается и тем, что я вижу из общих тенденций. И это круто, потому что дает возможность массовому зрителю как-то приблизиться к тому типу опыта, который получает ролевик на игре - опыту вовлеченности, физического присутствия и интерактивности.

И отдельные мысли и соображения, приходящие мне в голову при просмотре программы:

- действительно популярным оказывается жанр "документального" перформанса, когда пьеса основана (или напрямую цитирует) реальные документы эпохи - дневники, письма, приказы, обращения, рапорты и т.д. А иногда (как в реконструкции суда над нацистами в Великом Новгороде) вообще занимается максимально близким воспроизведением событий, по возможности в том же месте и с теми же предметами эпохи.

- узнала о том, как в театре Мейерхольда пытались создать "нотацию" для театра, аналогичную музыкальной. Хотя бы только для движений и танца (хотя в идеале для всего спектакля). Что интересно, видеозапись вообще не рассматривалась как подходящий способ фиксации. Кстати, тупой вопрос в зал: а сейчас умеют записывать постановки или хотя бы движения "нотацией"?

- под Екатеринбургом пытались повысить awareness жителей о репрессиях, происходивших в их городе. Для этого разработали автобусный маршрут с экскурсией, а также отдельный... мы бы назвали это "квест" по территории братских могил расстрелянных недалеко от мемориала репрессированным. Суть квеста в том, что сначала у участника забирают все гаджеты и прочие атрибуты "современности" (тем самым выводя его на лиминальность), потом он заполняет на себя анкету, какую заполняли впервые вызванные в НКВД, и дальше идет по сюжету репрессированного - передат передачки, участвует в допросе со стороны следователя или обвиняемого (по выбору) и т.д. По словам создателей (которые также прогоняли своих участников через большое количество разных психологических измерений и тестов), непосредственной реакцией после прохождения была либо подавленность и уход в полную отказку, либо катарсис, прозрение, эмпатия и пр. Однако через неделю по аналогичным измерениям оказывалось, что уровень эмоциональной включенности и какого-то неравнодушия к этой теме упал до состояния, когда люди еще не ходили на экскурсию. А раз так, спрашивает автор, то какой смысл вообще такое делать, если толку никакого и в людях от этого знания ничего не меняется? Что интересно также, согласно тем же измерениям, люди вообще напрочь отказывались хоть как-то ассоциировать себя с жертвой, а в сюжете гораздо охотнее садились на место следователя, чем репрессированного. Типичный подход "со мной такого не случится, потому что не может быть никогда". Вероятно, на этом месте стоит просто какая-то жесткая стена, которая вообще не пропускает в сознание информацию такого рода, а потом мастерски вытесняет.

- в Нижневартовске уже много лет длится какая-то вообще непредставимая для меня история, когда потомки репрессированных говорят "давайте мы на свои деньги поставим памятник", а им отвечают "нет, потому что никаких репрессий тут не было". Это уже не двоемыслие, это уже какая-то полная шиза, как по мне.

- открыла для себя национальную (точнее татарскую) тему в репрессиях. Я, конечно, читала и "Крутой маршрут", и Евфросинью Керсновскую, но там фокус на другом; а сама я сталкивалась только с репрессиями по национальному признаку болгар, немцев и прочих представителей этносов "фашистских стран" - что, согласитесь, совсем другая история. Зато очень мне хвалили Яхину, "Зулейха открывает глаза", как раз про татар.

- театральный критик рассказала, как в российском театре в последние годы активизировалась историческая тематика (как она всплыла вдруг несколькими годами раньше на польской сцене, так что теперь можно любоваться тем, как одинаково развивается этот сюжет с историческим материалом). В частности, сквозным мотивом польской и русской сцены она называет диббука - идишского духа неупокоенного мертвого, который подселяется к живому человеку и начинает его изводить. Для многих режиссеров история ХХ века оказывается вот таким диббуком, которого надо исторгнуть, выхаркать из себя, прекратить эту одержимость любыми средствами. Другие, наоборот, пытаются интегрировать этот опыт, выделяя, скажем, сквозной образ "ангела-хранителя истории", который просто признает, что да, и такое было. В другом докладе про постановки забытых советских пьес в современном театре тоже выделяются несколько стратегий обращения с этими, будем честны, соцреалистическими агитками: где-то намеренная постмодерн-гламуризация (пляски крокодила Гены на фоне портретов Че Гевары), где-то наоборот попытки докопаться до человеческого чувства под этими штампами (что я, кстати, пыталась сделать для Других берегов).

- на рождественские маскарады 1910х годов участники иногда делали костюмы, посвященные политической ситуации (например, костюм "Освобожденная Россия" - я даже не представляю, как это выглядело, картинок-то не сохранилось). Одна храбрая барышня в Сибири пришла на карнавал в костюме Евы (правда, все же в маске). За такие "нарушающие общественный порядок" костюмы граждан с мероприятия уводили жандармы (по чьим отчетам во многом и сделан доклад).

- то, что мы с вами делаем, в 20е годы называлось красноармейским театром (см. Пиотровский 1921). Про Евреинова и его реконструкции штурма Зимнего я знала, а вот это оказался любопытный сюжет. То есть буквально: солдат делили на несколько групп, заявляли тему, в каждой группе назначали главного, а далее они разыгрывали между собой импровизации по заданной теме (конечно, темы все были вокруг революции и гражданской войны).

- оказалось, что в театре "Мастеровые" в Набережных Челнах идет совершенно восхитительная постановка Собачьего сердца. Возможно, меня так зацепила эта история, потому что начиналась она совершенно по-толчковски: в театре не нашлось подходящего актера на роль профессора Преображенского, зато была замечательная актриса. И они устроили буквально кросспол. Когда нам показывали отрывки, я на месте Преображенского сразу увидела Веру Гедройц в исполнении Мирки - и все, пропала с концами. Я так восхищалась, что мне даже прислали запись спектакля: 1 акт, 2 акт. Я сама еще не смотрела, но предвкушаю.

- реконструкция суда над нацистами оказывается в какой-то степени перепостановкой постановки: очевидно, что суд являлся не судом, а представлением, поскольку все приговоры с очевидностью были вынесени заранее.

- наша секция (один доклад мой и три про реконструкторов) заметно отличалась от общего блока - у нас и темы весьма другие, и субкультурный аспект на фоне остального был фактурно заметен. Я потом спрашивала непричастных - мне ответили, что мы правда смотрелись как совершенно отдельный мир, очень запутанный и сложно устроенный. Из интересного - узнала, что стратегии "замечания-игнорирования" и конструирования отдельной социальной реальности (в нашем понимании "магического круга игры") у нас и у реконоввесьма совпадают. Например, так так же принято игнорировать современные объекты, необходимые для проведения (микрофоны, колонки, проч.), так же рекомендуется убирать телефоны и фотоаппараты как можно скорее после снимка (чтобы "не засорять" визуальную стройность пространства), так же разрешены любые нарушения связности, если они касаются здоровья и поддержания состояния тела (например, можно спать на пенке и иметь под историчным костюмом термуху - главное, чтобы никто не видел). И хотя я шла от социальной реальности, а докладчица - от статуса конкретного материального объекта, было ясно, что суть явления схожа.

- из последней пьесы про Первую мировую и пошедших в медсестры девушек (все сделано буквально по документам эпохи) внезапно узнала, что в действующую армию женщины пробирались и до призыва Керенского, в количестве большем, чем одна София де Боде. Потом, кстати, героини успешно реализовались в Советском союзе. Это буквально новый пласт для меня, потому что, хоть я долгоходила рядом, его раньше не встречала.

- получила в подарок уникальную книгу  - русский перевод (не продается, только ходит по рукам) датского атташе Хеннинга Кейлера, который в 1917-1919 годах ездил по России, помогая австро-венгерским военнопленным. Книгу в 20е рвали нарасхват в Европе, а теперь прочно забыли. В результате датского оригинала не осталось ни в каких архивах (ни наших, ни их), и это издание переводили с немецкого. Там (я опять же пока не успела прочитать, но анонс уже будоражит) вся трагическая фантасмагория гражданской войны - включая вынесенный в название книги ("Красный сад") эпизод, где в Свияжске Троцкий открывает памятник Иуде Искариоту. Звучит уже как постмодерн, наша многострадальная история гражданской войны.

Наконец, нельзя не упомянуть, как восхитительно нас принимали. Помимо авиабилетов в обе стороны и одноместных номеров в пешей доступности от места проведения у нас были вкусные и сытные обеды в грузинском ресторане, а также совершенно сумасшедший завершающий банкет - с санкционочкой, копченым угрем, конской колбасой, приятным итальянским полусухим и прочими деликатесами.

Так что прекрасно съездила, я считаю. Даже не так обидно, что совершенно никак не попала на Зилант, который параллельно шел в другой части города.
Комментарии: 24