Выкладываю подборку цитат из дневника Ивана Дмитриевича Папанина «Жизнь на льдине». Кто не помнит, это 1937 год, первая дрейфующая полярная станция «Северный полюс».

Должен, однако, предупредить, что эта подборка является материалом к кабинетке «Маузер Папанина», написанной по одноименному рассказу Михаила Веллера. Поэтому цитаты вырваны из контекста и подобраны тенденциозно :) Адекватного представления ни о дневнике, ни об экспедиции они не дают.




1) ГВОЗДИ БЫ ДЕЛАТЬ ИЗ ЭТИХ ЛЮДЕЙ!

Первым выпрыгнул на лед <оператор> Марк Трояновский, чтобы снять на кинопленку исторический момент высадки на Северный полюс первых людей из совершившего там посадку первого самолета.

А вот что летчики забыли на острове Рудольфа запасы технического спирта, это внесло в нашу жизнь и работу на льдине много осложнений. И как обидно было перегонять коньяк высшего сорта в спирт для заливки в приборы и для фиксирования биологических проб, а коньяку было взято совсем немного.

Имелись запасы одеколона, бритвенных лезвий, зубных щеток, но ими мы за двести семьдесят четыре дня дрейфа пользовались не больше трех-четырех раз…

Летом, до наступления морозов, воды было больше, чем нужно: целые ручьи бежали у дверей нашей палатки. Но после наступления холодов получение воды стало серьезной проблемой. Мы старались экономить каждую каплю воды…

Наелись ухи, которую я сварил. Братки ели и немного косились: рыба была с ощутительным запашком; даже перец не отбил запаха.

Четвертые сутки мы доедаем наш злополучный кисель-морс.

Федоров и Кренкель встали с опозданием на пятнадцать минут, их подвел будильник, который почему-то не зазвонил вовремя. Выяснилось, что ночью, когда все отдыхали, Женя три раза просыпался от несвоевременных звонков будильника. Под конец он так рассердился, что засунул будильник в мешок. Понятно, что после этого звонок уже не был больше слышен…

Перед вечером пошли обедать. Ели суп, который я приготовил еще пять суток назад. Он был довольно кислый, но я добавил воды, и все признали, что это хорошо.

Ночью Эрнст помогал Петру Петровичу вытаскивать барометры из глубин океана. Мы чаще и чаще привлекаем Кренкеля к физическому труду, боимся, как бы он не заболел цингой.

Обидно, что мы никак не можем приступить к занятиям кружка по изучению истории партии: у всех очень много работы.

У Жени маленькое происшествие. Когда он встал, мы обнаружили, что у него нос расцарапан и окровавлен. Еще вечером, забираясь в спальный мешок, он вскрикнул от боли; оказывается, укололся: в мешке оставалась иголка, которую портные, очевидно, забыли… Мы ее извлекли и поздравили Женю с тем, что он так легко отделался: могло быть и хуже.

Эрнст в наше отсутствие хотел зажечь костер, как мы с ним условились; он зажег несколько досок и начал поливать их горючим из полного бидона… Теодорыч не знал, что это бензин. Как только он брызнул из бидона на огонь, бензин вспыхнул, и бидон вырвало из рук… Эрнст счастливо отделался.

Скорость ветра доходит до двадцати пяти метров в секунду. Пурга ревет, порой кажется, будто за палаткой работают моторы сотни тяжелых самолетов… В двух шагах ничего не видно.

Между прочим, приготовление коржиков приносит еще пользу и в «гигиеническом» отношении: после замешивания теста руки становятся заметно чище.

Ветра нет, аккумуляторы слабы, и Эрнст передает наши телеграммы и корреспонденции на остров Рудольфа только в то время, когда мы накручиваем свою ручную машинку. Крутим ее вдвоем, а третий дожидается своей очереди…

Петрович стал со мной в шутку бороться, говоря:
- Ты еще сильный, и притом жирный!
Я засмеялся и сказал:
- Если пропадет продовольствие, то первым съедим <пса> Веселого, а затем уже вы кушайте меня….

Я заставил Петровича отложить работу и лечь спать. Он залез в мешок и сладко проспал… тринадцать часов подряд.

Теодорыч взглянул на нас и удивился:
- Какие вы все страшные, измученные, желтые! В темноте это было незаметно… Интересно знать, на кого я сам похож?..



2) ПРОСТЫХ СОВЕТСКИХ ЛЮДЕЙ

- Жаль, что мы не взяли с собой футбольного мяча. Может быть, нам удалось бы урвать время для спортивных занятий.
Женя рассмеялся:
- Представляю себе Дмитрича в роли вратаря… Нам пришлось бы специально заказать меховые трусики, а для пополнения команд пригласить медведей…

Из редакции «Комсомольской правды» Жене прислали радиограмму с просьбой написать статью «Интервью с Веселым». Странные бывают люди!...»

<Несколько дней не было связи с семьями>. У Петровича родилась дочь, но он даже не знает, какое ей дали имя. Все мы его успокаиваем:
- Ничего, плохо не назовут…

На свежем воздухе я занимался переливанием бензина из резиновой тары в металлический бак. Перелил восемнадцать бидонов. Много времени потратил на исправление альвейера <(прибор для перекачки жидкостей)>, но так и пришлось его бросить; насасывал бензин по старому способу – ртом через трубку. При этой операции я невольно наглотался горючего. Когда я вернулся в палатку, Эрнст шутил: «Не курите возле него и не зажигайте огня – огнеопасно, может взорваться…»

Петр Петрович настойчиво изучает английский язык. Каждый день перед сном он уделяет этим занятиям один час.
Наконец наступает блаженный момент, когда я заберусь в свой спальный мешок… Еще слышно, как Петрович тихо шепчет английские слова, фразы, но сон и тепло овладевают и им.

Петрович хорошо успевает в своих занятиях английским языком. Он довольно свободно читает английскую книгу, редко пользуясь словарем.

Прослушав передачу с Красной площади, мы вышли со знаменами на демонстрацию как раз в том момент, когда первые колонны трудящихся столицы вступили на Красную площадь.
Забравшись на большую льдину, я сказал короткую речь. Затем дали трехкратный залп. Зажгли ракету, и она ярко осветила большой район нашего ледяного поля.
Вернулись в палатку и продолжали слушать радио.

Привез новый бидон с продовольствием. Правда, в последнем бидоне оставалось еще всякой снеди на три-четыре дня, но кончилась икра, а когда ее нет, Петрович скучает.

Подул более сильный ветер. Хотя у нас и темно, но очень приятно видеть, как во мгле на резком ветру развеваются наши красные стяги. Флаги станции «Северный полюс» все время подняты над лагерем, потому что приближается день выборов в Верховный Совет СССР. Это большой праздник для всей страны и для нас, ее полпредов в Центральном полярном бассейне (так называли нашу четверку в одной из приветственных телеграмм).

Вышли из палатки, чтобы укрепить ее. Требовалось прорезать петлю, но ножа у нас с собой не было. Петрович вынул револьвер и выстрелил в то место, где нам надо было сделать петлю. Вообще Ширшов очень любит огнестрельное оружие и часто вместо ножа пользуется револьвером…

В ожидании новогоднего вечера открыл банку паюсной икры, достал сосиски, копченую грудинку, сыр, орехи, шоколад, роздал каждому по тридцать пять конфет «Мишка». Потом подстриг длинные косы, выросшие у Кренкеля. Это было забавное зрелище…

Кренкель включил Москву, и мы у себя в палатке услышали звуки Красной площади, «Интернационал» и бой часов Кремлевской башни, извещавший весь советский народ о том, что начинается новый, 1938 год, год новых больших успехов нашей великой Родины.
Я поздравил своих товарищей с Новым годом, мы спели «Интернационал», расцеловались и пожелали, чтобы 1938 год был таким же счастливым, как минувший.

Теодорыч все время принимает поздравительные радиограммы на наше имя. Нас величают и рыцарями, и богатырями, и героями… Мы смеемся: какие из нас богатыри?! Мой рост – сто шестьдесят один сантиметр… Самый высокий к нас Кренкель. Все же мы распределили роли: Эрнста назвали Ильей Муромцем, Петю – Алешей Поповичем, Женя получил кличку Соловья Разбойника, а меня прозвали… Русланом и Людмилой…

Мы вывесили траурные флаги, отмечая годовщину смерти Владимира Ильича Ленина.
Вечером мы собрались в палатке. Эрнст сделал нам доклад о 9 января 1905 года. После доклада мы долго беседовали о Ленине.

Мы не беспокоимся ни о себе, ни о своих семьях… Мне вспоминается трагическая запись капитана Скотта, который, возвращаясь с Южного полюса, мучительно думал: кто обеспечит его семью, если он погибнет? У нас нет таких мыслей: о нас заботится весь советский народ, наша партия, наше правительство.

Выходя на улицу, я заметил между льдинами нерпу. Выстрелил в нее, но промахнулся… Этот промах я отнес за счет винтовки. Взял лист фанеры, укрепил его и начал пристреливать оружие.
Объявил браткам: как только будет свободный час, пусть сдают зачет по стрельбе на снайпера; патронов у нас много. Это сообщение вызвало особенный восторг Петровича, который готов стрелять в любую минуту.

Я выскочил из домика в одних меховых чулках. Действительно, медведи были близко…

Петрович испортил свои торбаса (меховая обувь), так как перед наступление полярной ночи использовал их как… овощехранилище: у нас был свежий лук, и Ширшов убрал его в торбаса. Мы вспомнили об этом только во время сильных морозов, когда лук уже превратился в какую-то вонючую кашу…

Я достал из запасов огурцы. Они оказались мягкими, как тряпки; очевидно, сильно испортились. Но нам эти огурцы показались приятными и вкусными.

- Как врачебная сила я непоколебим и жесток…



3) Э… ЛЮДЕЙ ?!

Удивительно, как отдыхает Теодорыч: лежит с закрытыми глазами, как будто спит, а сам все слышит.

Под утро залаял Веселый. Я опять подумал, что появился медведь, и вышел из палатки. Но вдали показался Петрович.

Женя сильно переутомлен: у него заметно ослабла память. Раньше с ним этого никогда не случалось.

Из поздравительных телеграмм от Володички и от брата Саши узнал, что мой день рождения не 13 ноября, как я считал, а 26 ноября; я перепутал даты…

Когда я проснулся, надо мной стоял Петр Петрович. Оказывается, я что-то кричал во сне и это встревожило его.

Смотрю на Кренкеля с тревогой: лицо у него зеленое, он осунулся и похудел.

Ширшов боится темноты. Петрович объясняет, что опасается не темноты, а… медведей, которые в темноте могут незаметно подойти и броситься на человека. Женя посоветовал Ширшову постоянно ходить с оружием: тогда страх перед темнотой исчезнет.
Теперь у Петровича еще больше проявляется непреодолимая страсть к оружию; он не расстается со своим наганом. Обычно, возвращаясь в жилую палатку после гидрологических работ, он по дороге стреляет вверх…

Я заметил, что по ночам у нас вообще работа идет хуже и клонит ко сну. Это, наверное, сказывается земная привычка – спать в ночные часы.

Когда я выносил мусор из кухни, заметил на горизонте большое пламя: оно то уменьшалось, то увеличивалось. Впечатление было такое, будто кто-то машет огромным красным флагом. Я взял фонарь и начал им размахивать, как бы отвечая. Потом позвал Женю и Петровича. Они долго смотрели, советовались и наконец сделали заключение:
- Это, очевидно, звезда.

Женя сказал, что, к его удивлению, во время наблюдений звезды смещаются не слева направо, как обычно, а в обратном направлении. Что бы это могло значить? Трудно было предположить, что Земля вдруг начала вращаться в обратном направлении…
Комментарии: 14